Коко кивнула.
— Страна эта велика и полна загадок, в том числе магических, ты знаешь. Многие выдают себя за колдунов и знахарей. Большинство из них шарлатаны. Я же отношусь к тем немногим, кто нашел верный путь. Я горда этим.
— Это твое право, мадам. Только одно неподвластно тебе.
— Что же?
— Бессмертие.
Колдунья не сразу сообразила, как ответить.
— Ты можешь выразиться яснее?
— Я постараюсь. Когда умирает человек, тело его закапывают в сырую землю.
— Так. Дальше.
— А душа его отправляется в путь. Чтобы уже не возвратиться никогда.
— Ты имеешь в виду — в тело?
Медиум серьезно кивнула головой.
— Но может случиться, что я вновь появлюсь на свет. Ты слышала о переселении душ? На твоем месте я сейчас не думала бы об этом. Мы можем сделать это позже, Коко. Мы проведем еще много сеансов.
Коко покачала головой.
— Не думаю, мадам. Вы стали слишком опасны.
— Что ты такое говоришь?
Вдруг Коко заплакала, она подняла правую руку. До сих пор она не была видна в темноте.
— Что это?
— Ножницы, садовые ножницы…
Мадам Овиано больше уже ни о чем не нужно было спрашивать. Одного взгляда в глаза медиума оказалось достаточно.
— Ты… ты не сделаешь этого, детка.
Коко услышала эти слова, и они, словно едкая кислота, проникли в самую душу и начали терзать ее. Глаза наполнились слезами. Она знала, что находится рядом со смертью. Она знала и то, что нет прощения за убийство человека.
А была ли колдунья человеком?
Она была им внешне, но внутри походила на сгнившую сердцевину яблока, у которого осталась одна кожура. Она должна умереть.
— Нет, — шептала Коко. — Нет, я… я…
— Положи ножницы!
Коко дышала судорожно и глубоко. Рука ее дрожала.
— Я не могу иначе. Я внимательно выслушала тебя. Тебе не надо было говорить, что это ты создала Затейника. Тебе нужно было молчать об этом. После твоих слов я прозрела. Теперь я знаю. Я знаю все, и я знаю, что еще много людей будет убито. Их уничтожит проклятый Затейник, он разорвет их, если…
— Что тебе за дело до них?
— Это люди.
— Да, это люди! — Мадам вдруг рассмеялась. — Все они люди, но я хочу сказать тебе одно, дитя. Тот, кому открываются иные миры, должен преодолеть самого себя, понимаешь?
— Да, верно.
— Прекрасно, дитя мое. Поэтому положи ножницы, и давай забудем все это.
Коко избегала прямого взгляда этой женщины. Она знала, что мадам Овиано обладает гипнотическим влиянием на нее. Если колдунье удастся подчинить ее своей воле, все кончено.
— Я преодолела себя, мадам, — прошептала Коко.
