Две минуты одиннадцатого. Встреча становилась неотвратимой.
Добравшись до гостиницы всего за несколько минут, он открыл дверь своего номера.
Чемодан по-прежнему стоял на стуле. Эгон переложил его на кровать, прикоснувшись к нему впервые с тех пор, как поселился здесь. Вытащив сумку и старую одежду, он закрыл молнию. Десять двадцать. Еще есть время, чтобы принять душ, но, уже стоя под теплыми струями, он вдруг испугался, что опаздывает, и заторопился. Наспех вытершись, он, полумокрый, надел приготовленную сухую одежду. Позвонил на рецепцию уточнить время и дважды переспросил. Его часы шли правильно.
Десять двадцать две. Он сел за столик у окна и посмотрел на радиобудильник около кровати. 22:22. В голове ни одной мысли. На темной глади реки мерцают отраженные огоньки – наверное, от лампионов. Он попробовал досчитать до шестидесяти, чтобы заставить часы прыгнуть на следующую минуту. Но, не закончив, встал и собрал чемодан. «Ладно, – подумал он, – надо идти. Будь осторожен».
Так Эгон Вахтер покидал свой номер, отправляясь на парковку.
Он вышел в коридор и сел в лифт. Супружеская пара в лифте с интересом рассматривала его чемодан. Кто в такой час будет слоняться по городу с чемоданом? К счастью, возле рецепции толпилась группа пожилых людей в мятых пиджаках, а посреди холла стояли в круг их сумки. Наверное, только что прибывшая туристическая группа. Никто не обращал на него внимания. Подбежал портье – Эгон позволил ему дотащить чемодан до машины и положить в багажник.
«Неосмотрительно с моей стороны, – думал он, идя к парковке. – Чемодан не очень тяжелый. Не показалось ли это странным портье? Может, его стоило набить камнями?» Однако никто пока не мог воспрепятствовать тому, что неминуемо должно случиться.
Он ехал по темным бульварам мимо жилых домов. Некоторые кафе и магазины были еще открыты. За длинными столами, освещенными свечками и парафиновыми горелками, ужинали люди.
На улицах стало тише.
Он быстро нашел ориентиры и вскоре уже был на окраине города, где его приветствовали огни аэропорта. Вдоль асфальтовой дороги еще кипела жизнь – работали киоски, смеялись люди, играли маленькие дети. А где-то кто-то готовился к встрече с ним. Полиция, воры. Или только тот, другой.
Издав какой-то гортанно-детский звук, он сглотнул. Будто на нем был водолазный костюм, толстым слоем отделявший его от реальности.
На противоположной стороне находился Дом Дружбы – широкая глыба, чернеющая на фоне светлого аэропорта. Может быть, тот, другой, уже ждет его там. Он не разглядел, есть ли на парковке машины.
