Он раздается в тот час, когда остальные Йоркские колокола уже дремлют, отдыхая от дневных трудов. И всякий раз, когда на город, как сейчас, спускается чудесный апрельский вечер — аромат цветущих садов, ни малейшего ветерка, и дымок тянется вертикально вверх в неподвижное весеннее небо — раздается низкий мелодичный звон. Колокол настойчиво звонит на протяжении двух или трех минут, как бы напоминая Йоркским детям, что пора отходить ко сну.
— Ну, да, — снисходительно улыбается представитель молодого поколения. — Традиции и все такое… Но вы забываете, что на дворе двадцатый век! Не знаю, не знаю. Лично я собираюсь в кино!
А церковный колокол все звонит, с непреклонностью умудренного жизнью старика.
В свой нынешний визит в Йорк я стал задумываться: интересно, а кто берет на себя эту ежевечернюю обязанность? Что это за человек? Как выглядит? И нравится ли ему его занятие? А вчера вечером меня вдруг осенило: как было бы здорово самому оказаться на его месте! Я представил, как потом говорю всем знакомым: «Как-то раз мне довелось отзвонить вечернюю стражу в Йорке!» Люди часто хвастаются и более глупыми достижениями. Думаю, на их фоне мой повод выглядел бы куда значительнее.
Так или иначе, я вышел в полвосьмого из гостиницы, проследовал по Спэрриергейт (улице Шпорников) и подошел к церкви Святого Михаила, которую местные жители и поныне кличут не иначе, как «церковью Завоевателя» — что поделать, у Йорка долгая память. Церковь в этот поздний час выглядела пустынной, по углам сгущались вечерние сумерки. Я постучался в дверь ризницы, и звук этот эхом отозвался в высоких церковных сводах. Ответа не последовало, и я вернулся в главный зал, где длинные ряды деревянных скамей смотрели на меня с оскорбленным видом чопорных старых дев. Выбрав одну, выглядевшую наименее возмущенной, я присел и стал дожидаться прихода звонаря. С каждой минутой в церкви становилось все темнее.
Без пяти минут восемь раздался резкий металлический звук — кто-то поворачивал металлическую ручку на дубовой двери, намереваясь войти в церковь. Затем послышался шум шагов по каменным плитам, и в проходе обозначилась фигура седовласого мужчины с матерчатой кепкой в руках. Я поднялся ему навстречу, и на мгновение мы оба замерли, с недоверием взирая друг на друга.
— Я пришел, чтобы вместо вас отзвонить вечернюю службу, — сообщил я.
— А что, вы звонарь? — поинтересовался он.
Деваться некуда, пришлось честно признаться:
