Да скажу я тебе, что каждое утро она просыпалась со стонами, жаловалась, что у нее то спина болит, то поясницу ломит. Постелил я для нее семь матрасов, но все без толку. И тогда она сказала, что ей больно. Пришлось мне идти на свадьбу одному. Вернулся я ночью домой, смотрю ― жены нет. Пошел я искать своего конюха-арапа, хотел его спросить, и что же я вижу? Спят они в обнимку. Молча постоял я над ними, воткнул между ними свой кинжал, думаю: увидят они мой кинжал, она все поймет и уйдет от меня.
В ту ночь я не сомкнул глаз. Утром жена пришла, я ждал, что она будет каяться, просить прощения, а она выхватила из-за пояса маленькую плетку и хлестнула меня со словами: „Будь собакой и живи с ними".
Тут же я превратился в собаку и очутился на улице. Набросились на меня другие собаки, чуть в клочья не разодрали, еле ноги унес. Спрятался я под домом соседа, где всегда собирались его куры, лег на кучу хвороста и стал скулить. Под вечер сосед, а он был священник, вернулся домой.
Его дочь с лампой в руках открыла ему дверь.
Священник увидел меня, стал выгонять, я завыл. Дочь сказала отцу: „Погоди, отец, не бей его! Посмотри, у него прямо человечьи глаза и похожи на глаза Усейни-ага" ― „Ах ты собачья дочь, ― обругал ее свящецвик, ― и не стыдно тебе собачьи глаза сравнивать с глазами Усейни-аги?" ― „Отец, у его жены есть волшебная плетка, это она превратила его в собаку".
Тут я стал скулить, головой мотаю, ее руку лижу, даю понять, что правду она говорит. Священник спросил меня: „Верно, что ты Усейни-ага?"
Я опять стал кивать головой.
„Отец, ― говорит дочь, ― я схожу попрошу на несколько минут ее плетку, если это Усейни-ara, он опять обратится в человека".
Пошла она, попросила у моей жены плетку, та дала, только. велела вернуть поскорее. Прикоснулась дочь священника ко мне плеткой и сказала: „Если ты человек, прими свой прежний облик". Тут же я вновь стал человеком и принялся благодарить ее. А девушка протянула мне плетку со словами: „Возьми ее, а со своей женой поступай как знаешь".
Взял я плетку, вернулся домой и опять застал жену в объятиях того же слуги. Хлестнул я плеткой арапа и превратил его в черного осла, хлестнул жену и превратил ее в коня, вон она стоит. Привязал я их одной веревкой в конюшне и насыпал им овса и ячменя. А через несколько дней пришел ко мне слуга и сказал, что дверь в конюшню не открывается. Как мы ни бились; так и не смогли открыть дверь. Один из слуг заглянул в окно конюшни и увидел, что осел подох и свалился под самой дверью. Взломали мы дверь, вошли. А конь оборвал веревку, скачет по конюшне, храпит, голову мертвого осла кусает. Приказал я голову дохлого осла положить в мешок и повесить на шею коню.
