«Разлегся?»
«Пожалуй…»
«Ну так вставай! Поднимайся!»
«Зачем?»
«То есть как зачем?»
У меня просто руки чешутся от желания наподдать ему. Ну сколько же можно ломать эту комедию, и как ему только не надоело!
«Ты вволю наотдыхался. Давай теперь иди! Вы не для того вырвались из их лап, чтобы теперь заплесневеть здесь, среди камней!»
«Плевать мне на камни!» — говорит он.
«Ты сейчас встанешь и пойдешь!»
«Фиг тебе! Не тронусь с места».
«Поднимайся, идиотище!» — кричит ему Басел.
«Зачем? Ты можешь мне объяснить?»
«Ты что? Тронулся немного?»
«Я?» — Слим тихонько засмеялся.
Я наклоняюсь к нему. Его почти не видно на земле. Хватаю его за лохмотья. Трясу. Он больше не смеется, он сомневается:
«Ну как я пойду?»
И потихоньку повизгивает от боли.
Я рассказываю тебе все, как было. Лучше, чтобы ты знал правду.
«Только невозможно было вспомнить лицо того, кому принадлежал этот голос?.. Муж и жена уже, по совести говоря, больше не колебались, разве что для видимости, в выборе решения. Каждый из них знал, что делать дальше, и что предпримет в последнюю минуту, и на чью сторону встанет. В ожидании этой развязки как-то раз она решилась на откровенность.
— Положим, что ты этого не хотел, — сказала она, нарушив установившееся между ними по обоюдному согласию молчание по поводу того безумства, которым стала их жизнь, — положим, что это не входило в твои планы и превзошло твои ожидания, но разве это что-нибудь меняет?
— Нет, — отвечал он угрюмо. — Нет.
Но потом, поняв вдруг смысл ее слов, гневно взглянув на нее, сказал:
— Но если это и произошло, то только потому, что ты…
Она откровенно рассмеялась.
— А я-то думала, что и ты закричишь: „Не говори этого!“ Но ты, о господи, еще и язвишь! Язвишь и злишься! Однако было бы любопытно узнать, как ты собираешься исправить кое-что…
Он, пока слушал ее, весь просто дрожал от отчаяния. Не мог поначалу в ответ произнести ни единого звука, только шевелил губами, но потом все-таки, овладев собой, сказал:
— Вообрази, все это и тебя касается, ведь и ты тоже… Вообрази, что и тебе кое за что придется отвечать… Кара, между прочим, не минует и тебя… и ты прекрасно знаешь, что я имею в виду?
Чтобы подчеркнуть эти свои слова, он приблизил к ней лицо, угрожающе вытаращив глаза.
— А что? — Она удивленно вскинула брови.
— Не разыгрывай, пожалуйста, удивления. Все ты превосходно понимаешь, чем это для тебя может кончиться! Но… представь себе, что никто вдруг не потребует с тебя отчета… что тебе не помешают предаваться своим утехам… в тишине и покое… как будто ничего и не было…
