Первыми, кого увидели друзья, едва вошли, были Марк и Левий Мариусы — братья-близнецы, сыновья Лютогора. Молодые колдуны решили не изменять привычному в одежде стилю: упакованные в наглухо застегнутые черные мундиры, они с деланым безразличием поигрывали тонкими тростями в руках, словно желая перещеголять друг друга в этом искусстве. Зато по прическам лютогоровские сынки различались: Марк зачесал волосы назад, его кудри блестели в огнях свечей, будто смазанные салом, а у Левия шевелюра походила на лохматый шар.
Взгляд Марка не был насмешливым и презрительным, как обычно. Наоборот, он смотрел на своего извечного недруга Алексея Вордака холодно, оценивающе. Словно бы ждал от него внезапного удара или какого-либо другого подвоха.
«Конечно, он ведь знает, что я хочу отомстить, — не без горечи подумал Лешка. — Я же вместо этого должен идти на мировую…»
Под этим новым, изучающим взглядом младший Вордак вдруг почувствовал себя маленьким пацаненком — точь-в-точь, как однажды, когда ему было шесть и он столкнулся один на один с шушерой, мелким злым духом. Взгляд у призрачного гаденыша был точно такой же… С другой стороны, Лешка мог запросто побиться о заклад — Марк сейчас сам волновался, и волновался сильно.
Неожиданно Вордак приметил еще одно знакомое лицо и чье! — Криста Соболь собственной персоной. Рыжая красавица тут же поймала его взгляд, улыбнулась — мило и застенчиво, даже заискивающе. Парень не выдержал — скривился и отвел глаза. Слишком свежо было воспоминание о недавних событиях: тетка Кристы Ружена Мильтова заранее знала о планируемом покушении на старшего Вордака, своего бывшего любовника. Но не предупредила, наоборот, сознательно предала. Мало того, красивая венгерка уже в то время делила постель с Лютогором. При воспоминании об этом парня передернуло от омерзения. Ему повезло — он не видел, как помрачнело и озлобилось при этом лицо рыжей ведьмы, не перестававшей наблюдать за ним.
Лютогор не прибыл. Лешка почувствовал это сам — до того, как один из ближних советников шепнул ему на ухо данную весть. Люди расслабленно переговаривались в зале, и если ощущалось легкое напряжение, то не столь явное, как было бы, находись Лютогор среди послов. Кажется, предводитель диких побоялся предстать воочию перед сыном убитого им Мстислава Вордака… Или же просто не счел нужным появляться на переговорах.
Как только Карпатский Князь уселся на кресло-трон (левый подлокотник которого восстановили сразу же после печального инцидента со стрелой), самые важные чины расселись за длинным столом из черного лакированного дерева. Остальные согласно правилам этикета встали чуть поодаль, за чертой янтарного круга-солнца.
