Однако на этом знамения, если только это были знамения, не кончились. Хотя кое-что, скажу прямо, вызывало у меня большие сомнения. Например, считается, что в том же самом году Второго Тростника люди углядели больше падающих звезд, чем за все годы, вместе взятые, в которые наши звездочеты вели учет подобных явлений. На протяжении этих восемнадцати месяцев всякий раз, когда падала звезда, новый очевидец являлся с сообщением во дворец или присылал гонца. Сам Мотекусома, очевидно, не осознавал явной ошибочности подобной арифметики, а поскольку из гордости никак не мог допустить, чтобы его снова стали обвинять во введении подданных в заблуждение, стал выступать с публичными заявлениями по поводу столь неслыханного звездопада.
Между тем и для меня, и для многих здравомыслящих людей причина появления столь немыслимого количества гибнущих звезд была очевидна. Со времени затмения все больше народу со все возрастающей тревогой стало наблюдать за небесами, и всякий, увидевший что-то необычное, стремился об этом объявить. Нет ничего сверхъестественного в том, что человек, стоявший ночью на свежем воздухе, устремив взор к небосводу, за время, необходимое, чтобы выкурить покуитль, видел, как две или три хрупкие звездочки, ослабив свою хватку, срывались и падали на землю, оставляя за собой облачко искр. Неразбериха возникла из-за того, что почти каждый из таких наблюдателей спешил доложить об увиденном, а во дворце все эти сообщения очевидцев суммировались, как будто разные люди не могли одновременно лицезреть падение одних и тех же звезд. Получалось, будто каждую ночь имеет место непрекращающийся звездопад, о котором в тот год Второго Тростника говорили так много, что он вошел в историю. Однако будь все подобные россказни правдой, небо к концу этого необыкновенного года стало бы сплошь черным, лишившись всех своих звезд до единой.
Но это бессмысленное коллекционирование упавших звезд, может быть, и не привлекло бы к себе особого внимания, не явись нам в следующем году, году Третьего Ножа, знамение уже совершенно иного рода; на сей раз оно было напрямую связано с самим правителем. Его незамужнюю сестру Папанцин, госпожу Раннюю Пташку угораздило умереть. В ее смерти не было ничего необычного, за исключением молодости умершей, ибо предполагалось, что причиной кончины послужил какой-то весьма распространенный женский недуг. Зловещей эту смерть сделали слухи, которые всего лишь через два или три дня после похорон поползли по городу. Многочисленные жители Теночтитлана утверждали, будто бы видели, как покойная госпожа разгуливает ночами по улицам, заламывая руки и жутко завывая. По словам тех, кто ее встречал — а число таковых умножалось каждую ночь, — госпожа Папанцин покинула свою могилу, чтобы передать брату послание. А состояло оно якобы в том, что из загробного мира ей удалось увидеть надвигающуюся на Теночтитлан с юга могучую вражескую армию.
