У него не было ответа. И ничего подходящего на ум не шло. В мозгу стучала только одна мысль: как же хорошо она говорит по-английски.
— Мне очень жаль, — выдавил Адам.
— Вы оскорбили меня — это я переживу. Но вы оскорбили и Бенедетто. Вы же знали, что нарушаете его последнее желание.
— Да.
Она помолчала. Сложила ладони домиком. Кивнула.
— Хорошо. Не будем портить из-за этого вашу последнюю неделю здесь.
— Я уезжаю в воскресенье. С Гарри.
— Вот как?
Ему показалось, что она не ожидала этого и даже немного расстроилась.
— Я все сделал. Работа закончена.
— Мне казалось, какие-то вопросы еще оставались.
Вопросы действительно оставались. И не последний среди них касался личности любовника Флоры. Никакой информации относительно Тулии д'Арагоны и ее внезапного исчезновения в год смерти Флоры в библиотеке не нашлось. Менее вероятным кандидатом представлялся поэт Джироламо Амелонги. Прочие были исключены из списка по той простой причине, что пережили Флору на много лет. О некоторых еще предстояло навести справки, но сделать это можно было только в другой, более обширной библиотеке, чем та, что имелась на вилле.
— Всех ответов в любом случае не узнать.
— Да, наверное, — согласилась синьора Доччи.
Первым делом Адам отправился на поиски Гарри. И нашел его во дворе, где два водовоза опорожняли цистерны в высохший колодец. Там же была и вернувшаяся из Флоренции Антонелла, что избавляло Адама от необходимости пересказывать разговор с синьорой Доччи дважды.
— Чертово гнездо… — пробормотал Гарри.
— Merda, — сказала Антонелла.
— Мне показалось, она не очень-то и расстроилась.
— Посмотрим.
— Извини, это я во всем виноват.
— Не стану спорить, — кивнул Гарри.
Общими стараниями обеденную зону развернули под открытым небом. Круглые столы накрыли белыми, с кистями скатертями и сервировали тонким фарфором, серебряными приборами и хрусталем. Вечер проходил в полном соответствии с утвердившейся традицией: бар на верхней террасе, обед на средней и танцы на нижней. Постепенный спуск в распутство, как заметил Гарри. Если он и ошибся, то лишь совсем чуточку. За долгие годы событие приобрело определенную репутацию.
Самым большим испытанием стала работа под руководством Маурицио. Они провели вместе полчаса, расставляя светильники по периметру террасы, и Адам с удовлетворением отметил, что за все это время его решимость нисколько не поколебалась. Ему даже не пришлось особенно стараться. Виноват Маурицио или нет — этот вопрос перестал волновать его по той простой причине, что все дальнейшие спекуляции на этот счет вели в конечном итоге в никуда. Кроме того, для всего ведь существовало и вполне невинное объяснение, даже если оно и требовало некоторого пренебрежения законом вероятности.
