— Англичанин уже приехал?
— Нет, синьора.
— А когда приедет?
— Завтра.
— Завтра?
— Так он написал в письме. Двенадцатого.
— Я хочу увидеть его сразу же, как только приедет.
— Вы уже говорили, синьора.
— Ты не забудешь?
— Почему это я должна забыть? Подвиньтесь, пожалуйста, чуток.
— Помягче. Не толкай.
— Извините. Повернитесь, пожалуйста.
— Ты не обязана это делать, Мария.
— Знаю.
— Я могу найти кого-то другого.
— Так вы думаете, что я стану готовить и прибираться для кого-то еще?
— Ты — хорошая женщина.
— Спасибо, синьора.
— И отец твой был хорошим человеком.
— Он очень вас уважал, синьора.
— Знаешь, ты не должна так уж со мной любезничать. Тем более когда протираешь меня губкой.
— И он, синьора, тоже вас уважал.
— Знаешь, Мария, иногда мне кажется, что у тебя к старости чувство юмора появилось.
— Повернитесь, пожалуйста.
Выехав из Флоренции через ворота Порто-Романо, они сначала взяли курс на юг, в Галлуццо, откуда дорога свернула к холмам и пробежала мимо вольно раскинувшегося монастыря картезианцев.
По обе стороны дороги тянулись оливковые рощи, аккуратные ряды высаженных террасами деревьев, густые кроны которых отливали серебром под солнечными лучами. Тут и там на склонах холмов возникали виноградники и рощицы зонтичных сосен. Появлявшиеся время от времени темные аллеи кипарисов указывали на тропинки, ведущие к какой-нибудь изолированной ферме, неизменно охраняемой небольшой когортой высоких, стройных кедров. Если не принимать в расчет асфальтированную дорогу, по которой они ехали, прошедшие века, казалось, не внесли в эти мирные пейзажи никаких сколь-либо значимых перемен.
Откинувшись на спинку сиденья, Адам наслаждался открывавшимися видами и врывавшимся в открытое окно ветерком, приятно холодившим лицо и трепавшим волосы. Таксист трепался без умолку даже после того, как Адам признался, что по меньшей мере половина слов пролетает мимо ушей. Время от времени они, пассажир и водитель, встречались взглядами в зеркале заднего вида, и итальянец довольно хмыкал и кивал.
Когда дорога выровнялась, Адам повернулся и посмотрел назад, надеясь еще раз увидеть Флоренцию, но город уже скрылся из вида, спрятавшись за вереницу подступавших с юга холмов. Странно, но Адам нисколько не расстроился — в том, что Флоренция не выставляет себя напоказ, а держится скромно и настороженно, было что-то, что совпадало с его восприятием города.
Все утро он ходил по ее улицам, по каменным расщелинам, врубленным в нее наподобие решетки. Ее здания не выглядели больше радушно-гостеприимными — дворцы из простого камня, скопированные, казалось, с крепостей; церкви со строгими, без украшательств, экстерьерами, закованные по большей части в черный и белый мрамор; музеи, расположившиеся, как нарочно, в самых неподходящих строениях. И все же за этими суровыми, аскетичными фасадами могли скрываться какие угодно сокровища.
