И хоть нынче Россия во мгле, все равно еще не вечер и не известно кто кого. Пока народ безмолвствует, позволяя натягивать на себя капиталистическое ярмо, но придет время - поднимется. Пусть не сегодня и не завтра, пусть через пятьдесят или даже сто лет, но обязательно поднимется. Вернее сказать восстанет и здесь, у нас, и не у нас - весь мир голодных и рабов... и тогда прорастут посеянные зерна и обязательно при -годится купленное и зарытое в землю оружие...
Иван Иванович переводил деньги и возвращался в отель.
- Что дальше? - спрашивал он.
- Ничего. Вы свою работу выполнили, спасибо, можете возвращаться назад.
- В шкафу?!. В шкафу не поеду!
- Почему?
- Не поеду и все! Что я вам, белье, чтобы меня в шкафу держать!
- Но вы попали сюда нелегально и, значит, выбираться отсюда придется так же...
И пассажирский шкаф, дав длинный гудок, отвалил от стенки седьмого грузового причала.
Господи, когда же это кончится!..
Кончилось неожиданно быстро. На второй после возвращения в Европу день.
- Знакомьтесь, это ваша жена.
Жена была очень даже ничего, высокая, худая, длинноногая и красивая, как фотомодель. Но у Иванова уже была жена, там, в России, маленькая, толстая, коротконогая и очень вредная.
- У меня уже есть жена, - напомнил он.
- Да? Ну пусть еще будет, - легко нашел выход из положения его собеседник. - Человек вашего достатка может позволить себе много жен. Так что знакомьтесь.
Новоиспеченная жена протянула руку и улыбнулась.
Иванов тоже улыбнулся и тоже протянул руку.
- Маргарита, - представилась она.
- Иван Иванович, - торопливо сказал Иванов. - То есть я хотел сказать Ваня...
Но Ваня звучало как-то не очень.
- Иван, - поправился он, - Иван Иванов.
Потом он ходил по ресторанам и казино. С женой. Под ручку. Маргарита влюбленно смотрела на своего избранника, застегивала ему пуговицы, ластилась, трепала по щечке и прилюдно чмокала в кончик носа.
Но на ночь ушла спать в соседнюю комнату.
Иван Иванович остался.
"Жена какая-то, - думал он. - Как будто без нее было плохо... Ну, вообще-то, иногда было. Все-таки я мужик".
Иван Иванович ворочался с бока на бок, вспоминая дневные поцелуйчики и объятия.
А она ничего! Фигура, лицо... И вообще... А ноги... Только почему, если жена, отдельно легла?
Иван Иванович встал и ощупью пошел к двери.
Что за ерунда - если жена, значит, жена!
Открыл дверь, прошел по коридору на цыпочках несколько шагов, замер, прислушиваясь.
Кажется, спит.
