Но вы задали вопрос, и мне придётся на него ответить. Где, чёрт побери, мой гуманизм? Так вот же он, прямо перед вами. Весь, как на ладони. Чистейший, неразбавленный гуманизм высшей пробы. Без примесей каких-либо предательских сомнений и двусмысленности…
В упор не видите? Тогда следите за мыслью.
Из двух выживших на этот час противников на базу возвратится только один. Или, в худшем случае, никто. Иных вариантов нет. В «Светоче» всем заправляют военные, а порядки у них железные и оспариванию не подлежат. Согласно подлинно гуманистическим убеждениям, жизни всех людей на планете имеют равнозначную ценность, и потому нет принципиальной разницы, кто сегодня выживет: я или мой противник. Но человеколюбие-то — штука субъективная. Оно не существует в отрыве от человека и не может быть направлено ни на кого другого, кроме человека. И опять-таки без разницы, на какого, ведь все мы равны, помните? Вот почему сейчас, при изначально одинаковых условиях моего выбора, для меня будет гуманнее спасти того из нас, к кому лично я испытываю наибольшую симпатию и уважение.
То есть, конечно же, я спасу себя.
Как видите, я вам не соврал: всё очень гуманно и справедливо.
«Ага! — потирает руки мой слушатель-гуманист, заметив, как ему мнится, прореху в моей кристально честной логике. — А вот если бы, например, на месте этого несчастного, кому ты собрался размозжить голову, оказался ребёнок? Что тогда?»
А ничего. Ваше «если бы» — это лишь никчёмные, высосанные из пальца домыслы. За действия Мангуста в ваших фантазиях я — настоящий Мангуст — не несу решительно никакой ответственности. Мы с вами говорим о реальном сегодняшнем положении дел. А оно таково, что никакого ребёнка здесь нет и быть не может. При всей жестокости «Светоча» втягивать в свои эксперименты детей ему и в голову не пришло. Равно как и у меня не хватило воображения представить такую немыслимую ситуацию. И заметьте: это не мне, не «толстолобикам», а вам не терпится взглянуть, как повёл бы себя Алмазный Мангуст, столкнись он вдруг на этой кровавой арене с ребёнком!
Ну и кто из нас — я или вы — может считаться после этого наиболее гуманным человеком?…
Впрочем, за нашими философскими спорами мы здорово отклонились от темы. Виноват. Немедленно исправляюсь и возвращаюсь к нашему повествованию…
Дабы раз и навсегда разрешить печальную участь смертника, я не стал ломать ему руки и ноги, а просто сорвал с него шлем. Всё, что мне после этого оставалось, это хорошенько размахнуться и обрушить камень на макушку стоящего на четвереньках врага…
