Внезапно заговорил Фулхам.
— Что вы имеете в виду? Как это указать на проблему? Мы ее знаем.
Хардин резко повернулся к нему.
— Вы так думаете? Вы думаете, проблема Анакреона — единственная о которой заботился Хари Сэлдон? Я не согласен! Говорю вам, господа, ни один из вас не имеет ни малейшего представления о том, что происходит на самом деле.
— Кроме, конечно, вас? — враждебно спросил Пирени.
— Думаю, да!
Хардин вскочил на ноги и отшвырнул кресло в сторону.
— Если во всей этой проблеме и есть что-то определенное, так это то, что происходит нечто непонятное. Ситуация не ограничивается только одной проблемой, она куда сложнее, чем мы можем даже представить. Задайте сами себе следующий вопрос: почему получилось так, что среди первых жителей Основания не было ни одного первоклассного психолога, за исключением Бора Алурина? А он очень тщательно предохранял своих учеников от того, чтобы те не узнали слишком много.
Последовала короткая пауза, аза тем Фара спросил:
— Ну, хорошо, почему?
— Возможно потому, что психолог смог бы разобраться в ситуации и понять, что к чему, и сделать это скорее, чем хотелось Хари Сэлдону. А так — мы все время ходим в потемках, видя только проблески правды, не больше. А это именно то, что хотел Хари Сэлдон.
Он резко рассмеялся.
— До свидания, господа!
И вышел из комнаты.
Мэр Хардин жевал кончик своей сигары. Она давно потухла, но он слишком задумался и ничего не замечал. Он не спал предыдущую ночь и ему приходили мысли, что не придется спать и следующую.
Он устало спросил:
— Все готово?
— Думаю, да.
Иоганн Ли подпер рукой подбородок.
— Как вам это нравится?
— Неплохо. Вам следует продолжать еще с большей наглостью, вы понимаете? Не должно быть никаких колебаний, нельзя дать им понять положение вещей. Когда приказывать придется уже нам, делайте это так, как будто вы были для этого рождены и вам подчинятся просто в силу привычки. В этом вся суть переворота.
— Если даже Комитет будет колебаться…
— Комитет? Можете не обращать на него внимания. Послезавтра его значение в делах Терминуса не будет стоить и ломанного гроша.
Ли медленно кивнул головой. — Все-таки странно, что они ничего не сделали, чтобы остановить нас. Вы сами говорили, что они что-то подозревают.
— Один только Фара. Иногда он заставляет меня нервничать. А Пирени подозревал меня с того самого момента, когда я был избран. Но дело в том, что они никогда не обладали способностью понять что к чему в действительности. Они признают только авторитеты. Они уверены, что Император всемогущ. И они уверены, что Комитет, только потому что это Комитет, действующий во имя Императора, не может очутиться в положении, когда он не будет отдавать приказы. Такая неспособность понять возможность заговора — наш лучший союзник.
