— Вижу, что дедушку своего вы тоже любите. А что он за человек?
— Он похож на моего отца. То есть, конечно, наоборот. Человек твердых правил и традиций, несколько старомодный. Работать и учиться — вот два ключевых для него слова. Работать и учиться — и то и другое превыше всего. И, подобно моему отцу, он безупречный семьянин. И человек очень набожный, хотя и не часто ходит в церковь. Как, впрочем, и мой отец. А вот мама, напротив, примерная прихожанка. И бабушка тоже. Бабушка каждую ночь молится на четках. Ей постоянно дарят четки. Одни ей нравятся больше других. Но вообще-то она любит их все.
— А вы сами ходите в церковь?
— В детстве ходила. А сейчас нет. Наша семья приспособилась к окружающим условиям. Кубинцам моего поколения, знаете ли, поневоле пришлось адаптироваться. Конечно, старшие члены семьи были бы рады, зачасти мы в церковь… Мы — это я с братом… Но нет, я туда не хожу.
— А каково приходится юной кубинке в США? Подстерегают ли ее испытания, с какими наверняка не сталкиваются американские сверстницы?
— Да уж, испытаний хватает, причем с лихвою. Скажем, летними вечерами мне устанавливали комендантский час на ту пору, когда все мои тогдашние друзья только выходили погулять. Мне было уже четырнадцать, а потом и пятнадцать, но даже летом я должна была беспрекословно возвращаться домой к восьми вечера, минута в минуту. Хотя отца моего домашним тираном не назовешь. Вполне цивилизованный и приятный родитель. Вот только мальчикам ко мне в комнату заходить было нельзя. Никогда, ни по какому поводу, ни под каким предлогом. В остальном же начиная с того момента, как мне исполнилось шестнадцать, со мной обращались точно так же, как обращаются с моими здешними сверстницами их родители. В вопросах о комендантском часе и тому подобном вздоре.
— А когда сюда приехали ваши родители?
— В тысяча девятьсот шестидесятом году. Фидель тогда еще выпускал с острова. Они поженились на Кубе. И поначалу отправились в Мексику, а уже оттуда — сюда. Ну, и родилась я, разумеется, тоже здесь.
— А вы считаете себя американкой?
— Я родилась в Америке, однако считаю себя кубинкой. Самой настоящей кубинкой.
— Честно говоря, Консуэла, меня это удивляет. Ваш голос, ваши манеры, не самые распространенные слова и словосочетания, которые вы непринужденно употребляете: «домашний тиран», «комендантский час», «вздор»… На мой взгляд, вы стопроцентная американка. Почему же вы считаете себя кубинкой?
— Я из кубинской семьи, вот в чем дело. Ни больше ни меньше. Нам присуща особая, можно сказать, экстраординарная гордость. И кубинский патриотизм. Он у моих родителей в сердце. Он у них в крови. Точно такими же были они и на Кубе.
