— Она сама не хочет показывать лицо, — отвечала ему Вака, но, услыхав это, Лаиэ-и-ка-ваи сняла покрывало. Ей не понравилось, что Вака сказала, будто она по своей воле прячется от людей, когда все было совсем не так.
Теперь хозяин каноэ мог хорошенько рассмотреть Лаиэ-и-ка-ваи, и желание вновь пронзило его. Тут ему в голову пришла мысль рассказать всем на Молокаи о необыкновенной красоте девушки.
— Послушайте, — сказал он Ваке и Лаиэ-и-ка-ваи, — живите в моем доме. Он принадлежит вам, все, что здесь есть — и внутри и снаружи, — ваше.
Лаиэ-и-ка-ваи, выслушав предложение хозяина каноэ, спросила его:
— Надолго ли ты покинешь нас, наш хозяин? Судя по грузу в твоем каноэ, ты немало времени проведешь в пути.
— Нет, дочь моя, — сказал хозяин каноэ. — Я не забуду о вас, но мне надо поискать еще одного гребца, чтоб отвезти вас на Ланаи.
Но Вака сказала ему:
— Если только для этого ты покидаешь нас, оставляешь хозяйками в своем доме, то я говорю тебе: мы сами поможем тебе управиться с каноэ.
Слова Ваки не пришлись хозяину каноэ по душе.
— Я вижу, что вы обе — из высокого рода, и не могу позволить вам грести, — сказал он.
На самом деле, отправляясь в путь, хозяин каноэ и не думал искать второго гребца, он уже раньше решил, а теперь поклялся про себя, что всем на острове Молокаи расскажет о появлении Лаиэ-и-ка-ваи.
На другой день утром он сел в каноэ, которое направилось в Ка-лаупапу, и побывал сначала в Пелекуну, потом в Ваи-лау, потом в Ваи-колу, где жил прорицатель.
Правда, в это время прорицатель был уже в Ка-лау-папе, но и хозяин каноэ задержался здесь не дольше, чем ему потребовалось, чтобы рассказать о появлении Лаиэ-и-ка-ваи.
В Ка-лаупапе, когда туда пришел хозяин каноэ, собралось много народу поглазеть на кулачный бой. Хозяин каноэ стал в сторонке и крикнул громким голосом:
— О вы, мужи из народа, трудовой люд, земледельцы![15] О вы, вожди, жрецы, прорицатели и все знатные родичи вождя! Людей всех рангов я встретил по пути сюда, видел я знатных и незнатных, мужчин и женщин; вождей низкого ранга, вождей высокого ранга — мужчин и женщин; но никто из них не сравнится лицом с той, которую я оставил возле моего дома. Я говорю вам, она красивее всех знатных дочерей Молокаи.
Однако его никто не слышал, потому что каждый, кто там был, что-нибудь кричал. Но он хотел, чтобы его услышали, и, протиснувшись на середину площади, приподнял край своей одежды и еще раз прокричал все сначала.
Тут верховный вождь Молокаи обратил на него внимание и, угомонив стоявших рядом с ним людей, прислушался к тому, что кричит человек, лицо которого сияет от удовольствия. Вождь приказал подвести к нему хозяина каноэ и спросил его:
