— Вас понял, командир, выполняем!
Четверка краснозвездных ястребков рванулась на выручку своим боевым товарищам. Лететь до заданного квадрата им было уже считанные минуты. А в наушниках уже звучали голоса — знакомые до боли девичьи голоса.
— Я — «Ласточка», я — «Ласточка!» Прием! Помогите, нас атакуют!
Над линией фронта кипел воздушный бой, и ситуация складывалась очень сложная для наших самолетов. Эскадрилья совершала перелет парами в строе правого пеленга и оказалась слишком растянутой. Этим и воспользовались гитлеровские стервятники. Внезапно вынырнув из облаков, они сбили замыкающую пару и снова ушли вверх, прежде, чем летчики «яков» сумели отреагировать.
Два краснозвездных ястребка пылающими кометами устремились вниз.
— Прыгай, Оля! Прыгай!!!
Из одного выпала фигурка человека, и спустя пару секунд над ней раскрылся спасительный белый купол парашюта.
Но к ней черной тенью, с неотвратимостью самой смерти, спикировал «Мессершмитт», и трассы раскаленного свинца рвут в клочья и парашют, и беззащитное человеческое тело…
— Нет!!! Вот сволочи!!! Они Ольгу в воздухе расстреляли!!!
От этих слов у спешащих на помощь летчиков на глаза навернулись слезы ярости и отчаяния…
«Мессершмитты» эскадры «Grunherz» снова зашли в атаку, но «Яковлевы» уже построились в оборонительный круг. Каждый истребитель прикрывал хвост предыдущего, и разорвать такую «карусель» было очень сложно. Истребители с черными крестами на крыльях клевали «яков» и сверху, и снизу, но те упорно огрызались короткими очередями.
Немцы тоже упорствовали. Им казалось, что еще немного и желанная добыча окажется в перекрестьях их коллиматорных прицелов «Revi». «Асы» люфтваффе так увлеклись, что и не заметили, как со стороны солнца ударили, словно продолжение его лучей, смертоносные огненные трассы. Они обжигали насмерть.
Головной «Мессершмитт» сразу же окутался пламенем и рухнул вниз. Победу на этот раз праздновал Иван Мартыненко. Такая быстрая потеря командира и явно самого опытного пилота обескуражила остальных немцев. На секунду они растерялись, и вот уже второй «мессер», дымя мотором, со снижением уходит за линию фронта.
— Я — «Леопард», прикрой — атакую!
— Я — «Ласточка» — на помощь! Прием! «Леопард», «Леопард», у меня на хвосте пара «мессеров», не могу уйти от них, — раздался в шлемофоне Волина такой знакомый и родной голос Светланы. Его Светланы.
Звено ястребков капитана Александра Волина сцепилось с немецкими «зелеными сердцами» — словно соколы с коршунами. Ярость и боль, горечь за сбитых и растерзанных пулеметными очередями в воздухе боевых подруг клокотала в огненных очередях пушек и пулеметов, яростном биении двигателей наших истребителей.
