Симон. Прощайте, добрейший отец Жан! Я всем расскажу о вашей щедрости.
Жанета. Барону станет стыдно.
Брат Жан. Нет, никому не рассказывайте. Запрещаю вам это! Ну, дружище Рено, не убивайся. Настанут, может быть, лучшие времена!
Рено. Я только и живу этой надеждой.
Брат Жан. Дай-ка руку. У тебя лихорадка, парень, ты болен.
Рено. Нет, я не болен. Постойте, отец, скажите мне еще словечко. На этой неделе через нашу деревню проходил монах-проповедник. Он говорил о гробе господнем, об оскверняющих его язычниках, о святом короле, который снискал себе небесный венец, стараясь освободить его. И он призывал последовать этому благородному примеру и идти походом на язычников и сарацин.
Брат Жан. Вечно одна и та же проповедь!
Рено. Скажите, отец, что это за народ — сарацины?
Брат Жан. Нечестивцы, не верующие в господа нашего Иисуса Христа, поклоняющиеся Магомету и отказавшиеся есть свинину.
Рено. Правда, что они люди жестокие и заставляют своих рабов-христиан претерпевать всевозможные мучения?
Брат Жан. Разумеется. Но к чему все эти вопросы? Разве ты настолько глуп или до того отчаялся, что готов идти умирать в Палестину? Полно! Оставайся лучше в деревне и живи добрым христианином.
Рено. Отец! Я не думаю идти в Палестину. Но еще один вопрос: если человек жесток и зол... значит, он не следует Христу? Значит, он язычник?
Брат Жан. Да. Что ты хочешь этим сказать?
Рено. Да то, что такой человек, хотя бы даже он ел свинину и притворялся, что слушает мессу, — такой человек, если он скуп, жесток и зол, все равно что сарацин, язычник.
Брат Жан. Говорят, будто в Провансе есть эти негодяи сарацины[40]. Да испепелит их огонь святого Антония!
Рено. Я рад, что верно понял доброго монаха-проповедника.
Брат Жан. Рено, друг мой! Немало найдется у нас таких язычников, у которых на плаще нашит крест. Прощай! Не падай духом, и небо умилосердится над тобою. (Уходит.)
Рено(оставшись один, опускается на колени перед покойницей). Добрая моя сестра, дорогая Елизавета! Выслушай мою клятву. Я отомщу злодею, язычнику, убившему тебя! Если никто не захочет помочь мне, я буду мстить один — клянусь тебе спасением моей души!
Зала в замке Апремон.
Жильбер д'Апремон, Изабелла, Марион.
Изабелла. Ну что ж, вернулся наконец наш бедный Пьер?
Марион. Да, сударыня. Бедняга! Он пришел сегодня утром еще очень бледный. Правда, это ему к лицу, кожа у него теперь, как у благородной девицы, белая-белая... Я никогда не видала, чтоб у мужчин была такая нежная кожа.
