— Ты имеешь честь говорить с Тахатом Саббидзаром, покорителем гор и светочем знаний, источником мудрости и кладезем совершенства, могучим сыном Балихайбара Марендита, властителем небесной выси и долинных пылей, чей след, оставленный на камне, подобен следу пещерного великана, а глас — громовым раскатам великой реки Шайлеввы! — представил его переводчик. По окончании речи толстый Тахат Саббидзар неуклюже сполз с пони и подковылял к Арею. Обалдев от такого количества званий, Арей тупо таращился на возникшего перед ним карлика и молчал. Выручил его Найр.
— Мы рады встрече с прославленным воином предгорий, могучим сыном Балихайбара Марендита,— подражая переводчику, произнес он на туранском.— Мой вождь, отважный Арей предлагает дружбу.
«Выкрутился»,— удивилась Соня, разглядывая пестрое войско степняков. Больше всего армия прославленного Тахата походила на разбойничью шайку. Единого обмундирования, как и оружия, у них не было. Широкие мечи соседствовали с копьями и кривыми саблями, на щитах красовались полустертые гербы неведомых Соне королевств. Некоторые из воинов были одеты в широкие яркие штаны и короткие коринфские безрукавки, на других болтались меховые гиперборейские накидки, полвойска вовсе обходилась драными штанами до колен, а тела, столпившиехся за спинами мужчин, женщин и детей были едва прикрыты длинными рубахами.
— Дружба имеет свою цену,— жадно ощупывая взглядом котомки горцев заявил переводчик.— Достопочтенный Арей знает об этом?
Пришедший в себя Арей кивнул и махнул рукой. Хура вытолкал Соню вперед.
— Отважный Арей хочет подарить покорителю гор и светочу знаний эту девушку,— сказал Найр.— Она сильна и вынослива, ее волосы сияют, как закатное солнце, а глаза подобны глазам дикой кобылицы. Ее кожа…
Толстый Тахат дернул головой.
— Вижу! — перебил он Найра. Разглядывая Соню, обошел ее, пошлепал выпяченными губами, сморгнул. В полной тишине горцы ожидали ответа. Толстый вождь степняков задрал голову, вглядываясь Соне в лицо, потом поднял руку, выковырял у нее изо рта кляп и брезгливо отбросил его в сторону. За одно это девушка ощутила к нему признательность.
— Как тебя зовут, луноликая? — спросил Тахат. Голос у него оказался тонкий и протяжный, как у евнуха.
— Соня,— ответила девушка. Тахат не вызывал у нее отвращения, скорее жалость. Угораздило же вождя родится таким уродцем. Жаба, да и только!
Услышав ее ответ, Хура недовольно заворчал. После долгих мучений с пленницей он не ожидал, что она будет так покладиста.
