Надо, однако, накатить водочки для успокоения. Все наши болезни от нервов, не правда ли? Вот я их и успокою. И закушу колбаской. Я понимаю, конечно, что в пустыне пить водку при недостатке воды неправильно, но я таки раб своих привычек. Жизнь, кажется, налаживается. Я немного разгрёб мелкий щебень, постелил себе куртку, лёг на спину, высматривая инверсионные следы от самолётов и знакомые созвездия. Не было ни того и ни другого. Но это почему-то меня не удивляет, подумал я, уже засыпая.
Если вам кажется, что дела идут на лад, значит, вы чего-то не заметили. Это не я сказал, это сказали умные люди. Проснулся я чуть свет, спать на камнях – удовольствие малое. Ребра, мышцы… ээээ… короче, всё болит. Легкий, ненавязчивый сушнячок, я успокоил его кока-колой. Надо быть осторожнее в своих желаниях. Сдержаннее надо быть. И пить надо меньше. Меньше надо пить! Бормоча фразы из знаменитого фильма, начинаю разминаться. Ну, вы меня понимаете. Пытаюсь шевелиться, утренняя зарядка – это не мой конек. Полтинник – это не тот возраст, чтобы прыгать через портал, или что там было. Но надо, Федя, надо. Впрочем, это ведь тоже не ново для меня. Как знакомо, просыпаться замерзшему и скукоженному рядом с пепелищем, в окружении пустых бутылок от портвейна, разбитых ящиков и поломанного кустарника в неизвестной части города. После того, как накануне вышел из дома в домашних тапочках на босу ногу, на минутку, за хлебом. Как в тот момент хотелось кефира. Холодного кефира, в запотевшей бутылке из холодильника. Даааа… алкоголь это яд. Странно, но ночью не было смертельно холодно. Холодно, да, но никаких заморозков.
Оглядываюсь по сторонам. Рассвет еще не начался, но небо светлеет. На севере и северо-западе, очень-очень далеко, в небе парят розовой пеной снежные вершины гор, подсвеченные восходящим солнцем. Какой же они высоты? Нечто невероятное, жаль, что расстояние до них невозможно определить. Мне так кажется, что идти надо куда-то в ту сторону. Солнце уже встало, там значит восток. Это глубокая мысль, преисполненная интеллектуальной мощи, окончательно возвращает меня в суровую действительность.
Надо оглядеться, разобраться, наконец, с пейзажем и подобрать подходящую стратегию действий. Пейзаж остался со вчерашнего дня без изменений. Глина, мелкие камни, крупные камни, и даже валуны. Местами просто каменная крошка, а кое-где непроходимые с виду кучи камней. Свезло мне с приземлением, слов нет. Ну ладно, если уж тут такие условия, то надо их срочно покинуть. За моей спиной – горы. Или гора. Вблизи не видно, надо осматриваться внимательно. Вправо-влево – осыпи, впереди плавными террасами спускается вниз каменистая пустошь, хорошо видны одиночные столбы или каменные пальцы, выветренные скалы и курумник. Просто долина монументов какая-то. Я, оказывается, был в небольшой ложбине, поэтому, не трогая пока свои вещи, решил подняться повыше, рассмотреть, а что же там, на юге. Там оказались пять каменных столбов, похожие на пальцы, но я бы их назвал пенисами, как-то больше подходило к их виду. Можно было назвать их по-русски, но не буду. Высоченные, метров под пятьдесят. У их основания громоздились каменные столбы поменьше, и это всё было тщательно перемешано с камнями разной величины. Каппадокия, вот на что это похоже. Но проводить прямые аналогии я поостерёгся, чревато череповатостями. Я подошел к этим монументам поближе, нет, никаких следов обработки не видно. Игра слепых сил природы. На горизонте, так же как и на северо-западе, едва заметные, виднелись вершины гор. У основания одного из пальцев нашел три рядом стоящих камня. Они образовывали бруствер, а посредине была свободная площадка. Метрах в ста, дальше, виднелись ещё семь плотно стоящих камней, но что-то меня уже ломало туда идти, да и солнце начало припекать. Я вернулся к своему барахлу, раскиданному по земле.
