— Для тебя лично это топтание. — Рита даже не подумала извиниться. — И на случай, если ты забыла, ты чего-то стоишь.
— Я хороший коп. Это многого стоит.
— Однако это не все, что ты есть. Хотя бы это тебе известно? Руби поерзала, более чем слегка раздраженная.
— Уйти в отставку молодым — это не для всякого, даже если ты так думаешь. Когда у тебя есть только молоток, все выглядит как гвоздь.
— Бога ради, ну ты и… — Рита резко выдохнула. — Именно это я и пыталась тебе сказать.
Они просидели какое-то время, уставившись друг на друга, и Руби поняла, что ее вскоре уже бывшая напарница раздражена, как и она, если даже не больше. Она попыталась найти какие-нибудь слова, чтобы разрядить ситуацию, пока не началась серьезная ссора, но Страх, обосновавшийся в ней, пожирал ее мозг. Руби поняла, что Страх — это фактически все, о чем она сейчас думает, он подобен неутихающей боли, и для чего-то иного внутри нее почти не осталось места.
Затем Рита откинулась на спинку кресла, а на ее круглом и пухлом лице отразилась тревога.
— Черт, что я делаю? Прости, Руби.
Подруга уставилась на нее с недоумением.
— Я говорю тебе, что у тебя нет никакой личной жизни, и при этом давлю на тебя так, словно пытаюсь добиться признания. — Она тряхнула головой, словно желая прояснить мысли. — Пожалуй, я уволилась как раз вовремя.
— Ну, а я буду делать карьеру дальше, — сказала Руби, коротко рассмеявшись. — Забудь. Мы ведь знаем, что все бывают напряжены, когда напарник уходит. И многое воспринимается странно, непропорционально.
Они доели обед — точнее, Рита доела свой, пока Руби упаковывали недоеденное с собой на вынос, — и рано расстались, все время улыбаясь, хотя улыбки получились немного печальными.
На этой точке их отношения и застыли: сглаженными, но не до конца. Если бы она пошла к Рите сейчас и рассказала о Страхе, с каждым днем становящемся чуть больше, чуть тяжелее и чуть более тревожащем, причем конца этому не предвиделось, Рита восприняла бы это как еще одно доказательство того, что была права насчет отставки.
И она действительно не хотела говорить об этом с Ритой, потому что не намеревалась уходить в отставку. Потому что в глубине души знала, что даже если последует совету Риты плюнуть на все, даже если сделает на шаг больше, продаст все, что у нее есть, и купит роскошный пляжный домик где-нибудь на Карибах, станет целыми днями нежиться на солнышке, не отказывать себе в изысканной еде и напитках, а также как следует трахаться каждую ночь с разными роскошными мужчинами и женщинами, отдельно и вместе, — несмотря на все это и миллион долларов в придачу, она ни на миг не сомневалась, что и тогда будет каждое утро просыпаться со Страхом, еще большим, тяжелым и неумолимым, чем накануне.
