, но хотя мне очень хотелось на него взглянуть, я не смела высказать своё желание, только в седьмой день седьмого месяца нашёлся повод написать этим людям
[53].
Любовные обеты старины…
Сегодня день особенный, желанный,
Волна Реки Небесной плещет и манит
Открою вам и я моё желанье
Всё знать о клятвах дней былых.
В ответ прислали:
К долине Реки Небесной
И наши сердца влекутся —
Свой обычай мы позабудем
И повесть любви печальной
Нынче тебе откроем.
Тринадцатого дня того же месяца вечер был очень ясный, без единого облачка, луна сияла. Заполночь, когда все в доме уже спали, мы сидели на открытой веранде, и сестра, отрешённо глядя на небо, спросила меня: «А если бы я сейчас улетела и пропала неведомо где, что бы ты почувствовала?» Увидев по моему лицу, что я напутана, она заговорила о других вещах, смеялась и была весела.
Возле соседнего дома в это время остановилась карета, сопровождаемая глашатаем, и оттуда позвали: «Оги-но Ха! Метёлочка мисканта!» — однако никто не ответил Устав звать, заиграли на флейте, причём очень искусно, а после этого удалились.
Звуки флейты —
Ты слышишь? —
Совсем как ветер осенний.
Но отчего же мискант
Не шелестит приветно?
Так я сложила, а сестра на это: «И в самом деле!» — и тоже сложила:
Не дождавшись, пока отзовётся
Тот мискант Оги-но Ха,
Флейта звучать перестала,
Мелодию оборвала —
Было в музыке мало чувства!
Вот так мы просидели всю ночь до самого рассвета, и легли спать, когда уже наступило утро.
На следующий год в четвёртую луну, приблизительно в полночь, в нашем доме случился пожар, и кошка, которую мы считали дочерью Советника и так берегли, тоже сгорела. Из-за того, что она, бывало, на зов: «Госпожа дочь Советника!» — тут же являлась и с понимающим видом мяукала, даже отец говаривал: «Очень трогательно, на редкость! Расскажу, пожалуй, господину Советнику…» Мне очень жаль о ней вспоминать, она была такая чудесная!
* * *
Прежний наш дом был просторный, и хоть стоял на отшибе, словно в лесу, зато когда приходила пора сакуры или осенних клёнов, вид был не хуже, чем на склонах окрестных гор. Ни в какое сравнение не шло наше новое жилище: тесно, ничего похожего на сад, ни деревца, — настолько безрадостно, что когда из усадьбы напротив ветер доносил аромат цветущих слив (а там цвели вперемежку и красные, и белые), я без конца вспоминала мой родимый дом, такой привычный и дорогой сердцу:
Ветерок благоуханный
Долетает от соседа,
Им — не надышусь!
Но милей мне другая слива,
