1937. АнтиТеррор Сталина | страница 67
С 10 декабря начались аресты оппозиционеров, которые уже не были лично знакомы с Николаевым. Пошло «выкорчевывание» фракции Зиновьева и Каменева. Пресса все чаще произносило слово «двурушничество». «Двурушниками» называли зиновьевцев и тех троцкистов, которые заявили о своем разрыве с оппозицией (это — «одной рукой»), а на самом деле продолжали вести оппозиционную деятельность («другой рукой»). Такое «двурушничество» было сутью тактики зиновьевцев с декабря 1927 г., а потом и части троцкистов.
18 декабря было разослано секретное письмо ЦК парторганизациям «Уроки событий, связанных со злодейским убийством тов. Кирова». В нем о зиновьевцах говорилось: «Они стали на путь двурушничества как главного метода своих отношений с партией… В отношении двурушника нельзя ограничиваться исключением из партии — его надо арестовать и изолировать, чтобы помешать ему подрывать мощь пролетарской диктатуры»[202].
С 18 декабря Зиновьева и Каменева называют в прессе «фашистским отребьем». Они были арестованы 16 декабря.
При аресте Зиновьев сел писать письмо Сталину: «С того времени, как распоряжением ЦК я вернулся из Кустаная, я не сделал ни одного шага, не сказал ни одного слова, не написал ни одной строчки, не имел ни одной мысли, которые я должен был бы скрывать от партии, от ЦК, от Вас лично»[203]. У Сталина были основания не верить этому.
Накануне убийства Кирова Зиновьев затеял рискованную игру, что вызвало грандиозный скандал. Он позволил себе отправить «идеологический сигнал» прямо через теоретический рупор ВКП(б) «Большевик», причем вопреки ясно выраженной воле Сталина.
Началось с того, что Сталин счел нецелесообразным разрешить подготовленную в «Большевике» публикацию статьи Энгельса «Внешняя политика русского царизма». Прочитав статью «классика», опубликованную в 1890 г., Сталин испещрил ее пометками: «Слишком просто. Стиль легкого памфлетиста», «Это качество было присуще дипломатии Германии и Англии так же, как и России», «Почему? Ведь это неверно», «А куда девались Англия, ее противоречия с Германией?», «Наивно»[204]. Действительно, статья Энгельса написана в стиле либерального памфлета, где ответственность за беды Европы возлагаются на Россию, а столь же негативная роль западноевропейских государств остается в тени. Сталин вовсе не отказывается от характеристики Российской империи как жандарма Европы, но стремится восстановить историческую справедливость — Запад ничем не лучше.