Да и семья Маркус не слишком тепло восприняла идею Герберта жениться на девушке из семьи с российскими корнями. Но упорство было одной из самых сильных черт отца, и ничто не могло удержать его: ни недовольство обеих семей, ни отсутствие стремления к замужеству у невесты, ни необходимость влезть в долги для своего медового месяца. Это происходило в 1902 году.
К счастью, Герберт привлек внимание Филиппа Сэнджера, одного из могущественных братьев Сэнджер, который был впечатлен способностями, амбициями и внешностью отца, а потому повысил его в должности до закупщика департамента одежды для мальчиков. У мистера Сэнджера был, как говорят, нюх на таланты, и он верил, что нашел человека с большим будущим. Некоторые поговаривали, что если бы Филипп Сэнджер прожил дольше, то Neiman-Marcus никогда бы не было: он бы не позволил уйти Герберту Маркусу.
Воодушевленный новой работой и возросшим заработком, отец усилил ухаживания и все-таки победил Минни своей уверенностью в себе. Она согласилась выйти за него замуж при условии, что за первый год их совместной жизни он накопит пятьсот долларов. Отец согласился и выполнил обещание – эти деньги стали его первыми сбережениями после выплаты долга, взятого на медовый месяц. Женившись, он ожидал от Sanger Brothers более существенной, чем 1,87 доллара, прибавки к жалованью, поскольку его доходов явно не хватало для молодой семьи, в которой вскоре ожидали моего появления на свет. Ожидания не оправдались – и тогда отец поддался на уговоры своего шурина присоединиться к созданию той самой компании в Атланте, продав которую они впоследствии получили 25 тысяч долларов наличными.
Идея дядюшки Эла изначально состояла в открытии двух офисов – в Нью-Йорке и в Атланте. Руководство центральным офисом в Атланте было возложено на моего отца, с чем он справлялся великолепно. А вот в Нью-Йорке что-то не задалось, Эл Нейман вынужден был свернуть там дела, забрать тетю Кэрри и перебраться в Атланту. Партнеры объединились. И поскольку у Нейманов не было своих детей, в их лице я получил еще одних горячо любящих и заботливых родителей.
Тетя Кэрри вообще была невероятной женщиной. В ней гармонично сочетались доброта и обходительность, скромность и чувство собственного достоинства, изысканный вкус и врожденная царственность. Она была утонченной, но никогда не просила горничную сделать то, с чем могла справиться сама. Тетушка Кэрри и мой отец имели врожденный дар чувствовать и ценить красоту, чего не получили от своего окружения и образования. Они с детства были перфекционистами и жили по принципу Оскара Уайльда: «У меня непритязательный вкус. Мне достаточно самого лучшего».
