Кстати, Эдик в это время тоже объявился, и Фиса тут же нашла с ним общий язык. Еще бы! Шантель почувствовал, что пахнет жареным. Эти двое кого угодно могли свести сума. Лев Антонович старался теперь как можно реже бывать в собственном доме, потому что Фиса щебетала без умолку, ведя с Колей бесконечные пустые разговоры.
— Ну почему меня так назвали? Почему? Анфиса! Ха!
— А как бы ты хотела?
— Красиво хотела. Вот одну девочку в нашем классе назвали Анжеликой. Красиво, да? А я бы хотела, чтобы меня назвали Инфантой.
— Фиса, это смешно.
— И вовсе это не смешно! Если у нас будет мальчик, я назову его Шарлем.
— Фиса!
— И не спорь. Еще я хочу платье с длинным— предлинным шлейфом, чтоб метра три, нет, лучше четыре, белые перчатки до локтей, и чтобы на нашей свадьбе была куча знаменитостей. Правда, что ты их позовешь?
— Фиса!
— Ну правда, да? Правда? Я просто умираю с них. И все мои приедут! Тетя Паша, дядя Сева, Манька, соседка, Вовка из параллельного, я с ним целовалась в двенадцать лет. И пусть все лопнут. От зависти. А что ты мне подаришь?
— А что ты хочешь?
— Машину!
— У тебя же прав нет.
— Ну и пусть! Говорят, что сейчас все можно купить. Ты только скажешь ментам, что ты Коля Краснов, тебе сразу же все дадут.
— Но права нужны тебе.
— Подумаешь!…
…Когда однажды вечером Лев Антонович крался в свою комнату, он услышал тихий шепот:
— Француз. Эй…
— Коля?
Золотой мальчик сидел на диване со стаканом в руке. Шантель взялся за сердце:
— Ты что, пьешь?!
— Представляете, она хочет назвать мальчика Шарлем, — хихикнул Коля.
— А что? — Лев Антонович присел рядом с ним на диван. — Шарль Николаевич Краснов. По-моему, неплохо звучит.
— Смешно! А девочку Инфантой.
— Инфанта Николаевна? Остроумно.
— Что это, Лев Антонович? Что?
— Девочка из деревни. Провинциальная Золушка, которая мечтает попасть в высший свет. Ей кажется, что чем непонятнее, тем красивее. Что красота происходит не от доступной всем простоты, а от недоступных наворотов.
— Это пройдет. Она еще ребенок.
— А вот тут ты ошибаешься. Фиса всегда останется Фисой, будет ей шестнадцать лет или все сто. Есть такая порода женщин: потенциальные дуры, — поморщился Шантель. — Потому что умные девочки слушаются старших и учатся на их ошибках, а дурочки не устают повторять собственные. Она и повзрослев по-прежнему будет покупать бархатные платья, чтобы ходить в них на рынок за картошкой, и джинсы с блестками для балов.
— Что плохого в джинсах с блестками? — вяло отмахнулся Коля. — Это модно.
