Через пару дней его большая машина затормозила возле меня, он был в потрясающем меховом пальто. Он хотел поговорить со мной; не соглашусь ли я проехать с ним в Большой Дом? Я сел в машину, и она понеслась к главному входу.
Мы вошли в комнату, где было полно людей, и все хотели с ним поговорить: охрана раздвинула толпу, чтобы мы могли пройти в следующую комнату. Я расслышал, как он пробурчал, прежде чем отпустить своих людей: «Через пять минут я от него избавлюсь». Обращаясь ко мне, он произнес: «Полагаю, вы уже написали куда следует о нашей с вами сделке?» Я пробурчал что-то уклончивое. Резко переменив тон, он рявкнул: «Почтовая служба сообщает, что вы ни с кем не связывались. Я принял вас за человека слова; похоже, я ошибся». Чтобы избежать ссоры, я пропустил оскорбление мимо ушей и миролюбиво ответил: «Я по-прежнему не знаю, какую выгоду мне сулит эта сделка». Он коротко попросил меня выдвинуть свои условия. Я решил говорить откровенно, надеясь, что это несколько умерит его враждебность. «После подобного вступления моя просьба может показаться просто пустяшной», — и я улыбнулся, как мне казалось, обезоруживающей улыбкой. «Все до банальности просто: я полагаю, ваша гостья — моя старая знакомая, и я хотел бы с ней встретиться, чтобы окончательно прояснить этот вопрос». Я постарался не проявлять слишком большой заинтересованности.
Он ничего не сказал, но за его молчанием чувствовалась внутренняя борьба. Его отношение к нашей встрече явно изменилось, с тех пор как он предложил познакомить нас за обедом. Теперь я был почти уверен, что он не согласится на эту встречу.
Я вдруг вспомнил о времени и посмотрел на часы. Пять минут почти истекли. Мне совсем не хотелось дожидаться, пока охрана, выполняя приказ, выкинет меня вон, и я стал пробираться к выходу. Он дошел со мной до двери и взялся за ручку, не давая мне выйти. «Она неважно себя чувствует, любая встреча ее волнует. Я спрошу, готова ли она с вами увидеться». Теперь-то я уже был уверен, он не допустит этой встречи. Я снова посмотрел на часы. Осталась одна минута. «Мне действительно пора. Я уже и так отнял у вас слишком много времени». Его неожиданный смех застал меня врасплох; он, должно быть, понимал, что происходит у меня в голове. Настроение его изменилось, он стал вести себя непринужденно. Я снова на мгновение испытал смутное чувство некой внутренней близости между нами. Он открыл дверь и что-то приказал стоящим за ней солдатам, те отдали честь и зашагали по коридору, стуча ботинками по полированному паркету. Он повернулся ко мне и, как бы демонстрируя свою добрую волю, произнес: «Если хотите, можем пойти к ней прямо сейчас. Но сначала мне нужно ее подготовить».
