Ребекка, почувствовав себя неуютно, заерзала на стуле, протянула руку к сигаретной пачке, но, так и не коснувшись ее, убрала руку.
— Ну, в общем-то…
— Правда заключается в том, — спокойно продолжил Барков, — что я — и в самом деле наемник. А по вашим законам — еще, конечно же, и преступник. А еще я, вероятно, и сумасшедший, потому что продолжаю во что-то верить даже в наше время.
— И во что же вы верите? — спросила Ребекка.
Барков ответил не сразу. Он откинулся на спинку стула, насколько это было возможно, однако все еще держал свою руку на папке.
— Не думаю, что вы сможете это понять, — сказал он. — Мы с вами принадлежим к разным мирам, госпожа Мевес.
— Не такие уж они и разные, — начала было Ребекка, но Барков тут же решительно покачал головой.
— Я говорю не о Востоке и Западе, — резко прервал он. — Я, девочка моя, солдат. Неплохой солдат. Я происхожу из семьи военнослужащих. В нашем роду все были военными: отец, мать, другие мои родственники, моя любимая женщина… — Он улыбнулся, но это длилось не более чем долю секунды. — Вы сейчас наверняка думаете, что мои слова звучат напыщенно. Романтика жизни у костра, нелепые мужские фантазии… Исходя из вашего мировоззрения, вы, возможно, и правы. Но это — все, что было дано нам в жизни.
— Нам?
Барков движением головы указал на человека, стоявшего у двери.
— Мне и моим людям. Мы служили в Советской армии, но были при этом не просто военнослужащими. Мы, все до единого, твердо верили в то, чему служили. Любой из нас отдал бы жизнь за свою Родину, за то, во что мы верили.
— А теперь все не так?
— Сами идеи еще существуют. А вот страна… — Он пожал плечами. — Советского Союза больше нет. А то, что пришло ему на смену…
Барков замолчал.
— Именно поэтому вы дезертировали? — спросила Ребекка.
Прямота ее вопроса испугала Штефана. Но Барков лишь улыбнулся.
— А я вовсе не дезертировал, — сказал он.
— Не дезертировали? — Ребекка недоуменно вскинула голову. — Однако официальная версия — именно такая.
— Да, именно такая, — подтвердил Барков. — Но это — официальная версия.
— Что это значит? — спросил Штефан.
Барков пренебрежительно фыркнул:
— Неужели мне нужно разъяснять это вам? Вы ведь наверняка видели в сто раз больше, чем я, американских фильмов про спецагентов: «Если с вами что-то случится или вас схватят, нам придется отрицать, что вы имели к нам какое-то отношение».
Несколько секунд стояла полная тишина. Даже ветер, казалось, на мгновение перестал завывать. У Штефана вдруг появилось ощущение нереальности происходящего. Висслер побледнел, а Ребекка широко открытыми от изумления глазами смотрела на Баркова.
