. Было приведено еще шесть или семь примеров, не менее странных, но я их, по счастью, тотчас забыл, а студенты должны были все это записать, это было темой занятия. И это заучивается, потом надо будет сдавать экзамен — правда, сейчас экзаменов как таковых практически уже не существует, есть экзамены в группах, когда студент отвечает на вопросы своих товарищей. И кроме того, университетские преподаватели сейчас в известной мере запуганы студентами, так что, вместо того чтобы давать знания, они придумывают иллюзорные науки вроде «динамической психологии». Надеюсь, что в других случаях дела обстоят лучше.
И это было в Кордове.
Да, это было в Кордове; и мне там все показалось очень странным, создалось впечатление: все, что делается, это просто… ну, ладно, может быть, преподаватели имеют право быть самонадеянными, во всяком случае, имеют право удивлять студентов; но до чрезвычайности жаль, что университеты используются не для обучения, а для удовлетворения амбиций. Наверное, то же самое и на лекциях по литературе, об эстетическом наслаждении говорить уже и не будем.
Вы считаете, так обстоят дела и здесь, в Буэнос-Айресе?
Да, и, возможно, почти повсюду в мире, существенное оставляют в стороне и занимаются сугубо словесными играми. Думается, что психология заменена психоанализом, а этимологические словесные игры — это просто частный случай.
Но в них необходимо участие студента, его желание найти ответ.
Да, но студентам можно внушить все что угодно… Это совсем нетрудно; а им тоже не составляет большого труда заучить все эти банальности, не так ли?
Во всяком случае, запомнить.
Ну да, запомнить, чтобы потом благополучно забыть (смеется); все, что запоминается ради экзамена, потом благополучно забывается.
После того, как экзамен сдан благополучно.
Да, после того, как экзамены сданы, можно все и забыть; получается: все впустую, разве не так? И это донельзя печально, поскольку — и мы все это хорошо знаем — страна идет к упадку; к сожалению, упадок не только этический и экономический, но и интеллектуальный. Возможно, это делают еще и в политических целях, не так ли? У властей сейчас нет точных критериев, на что ориентироваться[53]. В Кордове мне назвали количество студентов, цифра — просто ошеломляющая.
Какая же?
Я точно не помню, но несколько десятков тысяч. Как преподаватели могут справиться с таким количеством студентов?! Разумнее всего было бы уменьшить число студентов и дать оставшимся настоящее образование. Но похоже, что в нашу эпоху статистика — это самое важное, да? — статистика, и только. Однажды я сказал, что демократия — это злоупотребление статистикой, и если университеты пойдут таким же путем, если для них будет важно не качество обучения, а количество студентов… И кроме того, у нас в стране повальная страсть все преувеличивать. Я знаю, что существуют университетские города, к примеру, в Соединенных Штатах, и они действительно университетские города — там аудитории, там живут профессора и студенты. А у нас в каком-нибудь районе объединятся два каких-нибудь факультета, и это уже называется Университетский город, но ведь в нем никто не живет, там только учатся. Но кажется, со словесной игрой пора заканчивать, верно?
