Если бы вернуться расстригой в мир... Но что за мысли? Да, я сниму с себя сан, я его оскверняю, но я запрусь у траппистов[11]... Там, говорят, умирают быстро, а мне этого только и надо... Я умру с ее именем на устах. Но почему смерть?.. Почему такое тяжелое искупление? В конце концов какой же это грех? Мы и без того в сей юдоли несчастны, помимо власяницы и плети... Разве я не могу... Были святые, имевшие жен, детей... Я хочу жениться, быть отцом, быть добродетельным главой семьи. Ты лжешь, сатана, не за это я достанусь тебе! Я воспитаю благочестивое потомство, и это будет богу столь же угодно, как и дым наших костров... Безумец! Не я ли торжественно отрекся от мира? Не сам ли господь принял мой обет? И не адский ли огонь ждет клятвопреступника?
Я великий грешник!.. Для меня нет спасения. Одним своим взглядом эта женщина с корнем вырвала благочестие из моей души. Не удержаться мне на краю пропасти... Так брошусь же я в нее очертя голову!.. Разверзнись, преисподняя! (Убегает.)
Камера во дворце инквизиции.
Марикита(одна, сидит на кровати). Бедная Мария! Где ты очутилась? Что с тобой станется? Марикита Сорванец в инквизиции! Да я бы расхохоталась... А тут бедного Сорванца сожгут! Ох, мороз по коже... О свечу ожечься — и то страх как больно, а тут все тело в огне! (Плачет.) Подумать только! Они хотят меня сжечь, меня, добрую католичку! Ведь я не пошла за капрала Харди только потому, что он еретик. Уж он ли был не красавец! Пять футов десять дюймов росту! И кроме того, если бы я уехала с ним в Англию, капитан О'Тригер сделал бы его сержантом (так он обещал), а я стала бы маркитанткой... Ах, и дура же я! Damn their eves, как они говорили! Будь прокляты святоши! Все они распутники! Может быть, те двое, толстомордые, которые меня улещали, не дадут этому долговязому бросить меня в огонь. Брр!.. Не буду больше об этом думать. Все равно горю не поможешь! Да здравствует веселье! Споем для развлечения ту песню, которая показалась им тарабарщиной. (Поет.)
Его цепями стали бить,
Кидали вверх и вниз —
И, чтоб вернее погубить,
Подошвами прошлись...
И плоть его сожгли сперва,
И дымом стала плоть...
[12]Ах, бедный Джон Ячменное Зерно! Как ему было больно! Вот так же больно будет и мне. Неужели я буду гореть?
Антоньо. И на этом свете и на том.
Марикита(в ужасе отстраняясь от него). Ай! Уже! Что же это? Уже!
Антоньо. Мария!
Марикита(отстраняясь от него)
