Донья Уррака. Бедная собачка!
Брат Бартоломе. Еще что?
Донья Уррака. Еще... Ах да, отец мой!.. Что, муха — постное?
Брат Бартоломе. Муха? То есть как?
Донья Уррака. Боюсь, что я нечаянно проглотила муху в шоколаде. Потом-то я спохватилась, но было уже поздно.
Брат Бартоломе. А какая муха? Тощая или жирная?
Донья Уррака. Совсем крошечная.
Брат Бартоломе. Ну, тогда постное. Маленькие мухи, которые родятся в воде, — это постное. Вот большие, которые родятся в воздухе, то скоромное... Но я боюсь, дитя мое, как бы вы не забыли иной грех, горше прежних.
Донья Уррака. Я, досточтимый отец?.. Но...
Брат Бартоломе. Да, да. Что же вы мне не рассказываете?.. А?..
Донья Уррака. О чем?
Брат Бартоломе. О доне Пабло.
Донья Уррака. О доне Пабло?.. Я?..
Брат Бартоломе. Да, совершили ли вы вновь с доном Пабло тот грех... о котором...
Донья Уррака. Но... я...
Брат Бартоломе. Ах, дитя мое, я вижу ясно, что это случилось!
Донья Уррака. Я... я не могла перед ним устоять... Я все время думала о страданиях святой великомученицы Агнесы... Но я не смогла, как святая Агнеса... Я не смогла перед ним устоять... Иначе... он что-нибудь сделал бы над собой... Разве его удержишь?.. Он такой горячий!..
Брат Бартоломе. Дурно! Очень дурно! Чаете ли вы по крайней мере направить его на стезю истинную?
Донья Уррака. Пока еще не отчаиваюсь.
Брат Бартоломе. Надо смирять себя, дочь моя, надо смирять себя!..
Донья Уррака. О, я согласна на все епитимьи, какие вы только захотите на меня наложить!
Брат Бартоломе. Прежде всего не пускать на порог дона Пабло.
Донья Уррака. Ах, отец мой!.. Разве нет другого средства? Я убеждена, что мне удастся достучаться до его сердца... Я уже давно собиралась принести в дар вашей церкви серебряные подсвечники, которые вам прошлый раз так понравились.
Брат Бартоломе. Пресвятая богородица да вознаградит вас! Centuplum accipies...[4] Воистину, жертва — путь к смирению... но... все же...
Донья Уррака. Я их завтра же отошлю в обитель.
Брат Бартоломе. Ну, хорошо... Вы одумаетесь... Подождем немножко... Только каждое утро читайте десять раз «Отче наш», и десять раз «Богородицу», и семь... нет, десять раз вечером и семь утром.
Донья Уррака. Слушаю, отец мой, ни одного дня не пропущу.
Брат Бартоломе. Погодите, дитя мое, мне нужно еще кое-что у вас спросить. В этом сильно заинтересованы церковь и государство, — я полагаю, вы можете избавить их от великой опасности.
Донья Уррака. Я? Иисусе, Мария! Да я на все пойду!
