Благодать и стойкость | страница 64
2. Другая составляющая, которая складывается прямо сейчас — и соотносится с консультациями и групповыми тренингами, которые я проводила и раньше, — это работа, связанная с раком. Я все сильнее чувствую, что именно мне следует делать. Для начала — написать книгу о своем опыте, включив в нее описания различных теорий исцеления, интервью со специалистами по вопросам взаимоотношений тела и разума, интервью с другими раковыми больными. Потом, может быть, сделать фильм... посмотрим. В любом случае я чувствую, что это становится центральным элементом в моей жизни.
Я вижу, что обе эти составляющие являются формами самоотдачи и «беззаветного служения», способами выйти за пределы своего эго и жить во благо другим людям. Так что оба они напрямую отвечают стремлению всей моей жизни следовать духовному пути. Вот так разрозненные фрагменты сходятся в единое целое!
Я чувствую открытость бытия, Я ощущаю связь ума и сердца, Отца и матери, сознания и тела, Моей мужской и женской половинки. Во мне живут ученый и художник, Один - писатель, а другой - поэт. Ответственная дочь и старшая сестра, Идущая отцовскими стопами, Искательница приключений, Исследователь и беззаботный мистик - Все здесь во мне соединилось...
Это ни в коем случае не было окончательным ответом на поиски Трейей своего призвания, настоящего «дела жизни», но это было началом. Я чувствовал, что в ней происходит переворот, своего рода внутреннее исцеление, обретение внутренней целостности и баланса.
В конце концов мы пришли к тому, чтобы называть поиск своего дела поиском «даймона»* — в древнегреческой мифологии это слово обозначает «бога внутри», нашу внутреннюю божественность, нашего ангела-хранителя или духа-наставника, известного также под именами «гений» или «джин». Считается также, что понятия «гений» или «даймон» синонимичны понятиям «судьба» или «фортуна». Трейя пока не нашла свою судьбу, своего гения, свое предназначение, своего даймона — по крайней мере, в окончательном виде. Мне выпало стать частью ее судьбы, но не основным ее центром, как думала Трейя, — я стал скорее катализатором. На самом деле ее даймоном была ее собственная высшая Самость, которая должна была вскоре проявиться — но не в работе, а в искусстве.
Что касается меня, то я точно знал, чем хочу заниматься; знал, почему я этого хочу; знал, каково мое предназначение и что мне предстоит осуществить в жизни. Я реализую свою высшую Самость, когда пишу, — относительно этого у меня не было никаких сомнений или колебаний. Лишь только я написал два абзаца своей первой книги — мне тогда было двадцать три года, — как сразу понял: здесь мое место, я нашел себя, нашел