– Так тебя тоже арестовали?
– Я провела в тюрьме неделю, сразу после Рождества. Мать быстро поняла, что содержать меня за решеткой придется не кому иному, как ей, и принялась хлопотать, чтобы меня выпустили. Хотя, черт возьми, я не отказалась бы посидеть там подольше! В тюрьме, по крайней мере, не надо стирать и стоять в очередях за хлебом!.. Кстати, там, под крышкой, есть немного крольчатины. Съешь, пока не испортилось. Я решила, что в честь твоего возвращения можно позволить себе немного мяса. Купила остатки от остатков ужина маркиза де Буффле.
– Скоро нам не придется довольствоваться остатками от остатков! – заверил Помье свою «половину», выбирая ту из косточек, на которой осталось хоть сколько-то мяса. – Мы сможем покупать остатки прямо из дома маркиза!
– Что-то не верится, – вздохнула Тереза. – А когда ты на мне женишься?
Писатель поперхнулся:
– Мы же уже говорили об этом добрую сотню раз! И ты согласилась жить со мною невенчанной!
– Согласилась-то согласилась, но я думала, что ты все равно когда-нибудь на мне женишься. Неужели тебе не хочется иметь семью и деток, а, любимый?
Помье стиснул зубы от злости. И почему ему попалась такая бестолковая женщина?! Вот Руссо всю жизнь прожил невенчанным со своей подругой – даром что тоже Терезой! – так она ему и слова не сказала! И детей своих он всех сдал в сиротский приют! Вот и стал великим писателем. Разве можно сочинить что-нибудь гениальное, если под боком пищит один ребенок, за штанину тянет другой, а третий требует хлеба и молока?! Но нет, такой дремучей женщине, как Тереза, ничего этого не понять. Она даже и о Руссо ничего не знает: сколько ни пробовал Помье объяснить подруге, каким гениальным автором тот был, – все бесполезно.
– Вечно талдычишь одно и то же, – буркнул писатель. – Лучше бы время по часам узнавать научилась.
– В моем возрасте уже поздно учиться таким вещам, – вздохнула Тереза. – Подлей-ка мне кипяточку.
Помье покорно снял с печи ведро с горячей водой и вылил половину его в корыто.
– Кстати, утром, пока тебя не было, – вспомнила женщина, – сюда заходил один тип.
– Заказчик? – встрепенулся литератор. – Это не тот, для которого я написал пасквиль про королеву?
Непристойное сочинение про Ее Величество, за которое Помье и оказался в тюрьме, было заказано неким неизвестным, явившимся к литератору в маске и пообещавшим хорошо заплатить. Денег автор так и не дождался. Единственным утешением для писательского тщеславия стало то, что в течение недели пасквиль читали на всех перекрестках Парижа… ну и заключение в Бастилию, позволявшее уподобиться столпам Просвещения.
