Мэтт направился к бару, где Делл Марки полировал стаканы и смотрел портативный телевизор.
— Привет, Мэтт. Стакан или кувшин?
— Давай кувшин.
Делл налил, сдул пену, долил еще на два дюйма. Мэтт расплатился и, поколебавшись немного, отправился к Майку. Почти со всей молодежью Лота Майк профильтровался сквозь английский Мэтта, и Мэтту он нравился. Имея средние способности, он работал лучше среднего, потому что спрашивал и переспрашивал, пока не поймет как следует. К тому же чувство юмора и яркая индивидуальность делали его любимцем класса.
— Привет, Майк. Не возражаешь против моего общества?
Майк Райсон поднял на него взгляд — и Мэтт ощутил потрясение, словно от удара током. Первой его мыслью было: наркотик. Сильный наркотик.
— Конечно, мистер Берк. Садитесь, — голос звучал безразлично. На ужасающе белом лице темнели глубокие тени под глазами. Сами глаза выглядели втрое больше обычного. Руки в полутьме распивочной медленно двигались по столу как призраки. Стакан пива стоял перед ним нетронутый.
— Как дела, Майк? — Мэтт налил себе пива, стараясь унять дрожь в руках.
Жизнь Мэтта текла спокойно и ровно. Уже тринадцать лет — после смерти матери — единственной вещью, которая выводила его из равновесия, был несчастный конец некоторых его учеников. Билли Ройко, погибший во Вьетнаме за два месяца до прекращения огня; Салли Григ, одна из самых талантливых и жизнерадостных его учениц, убитая своим пьяным дружком, которому объявила, что хочет порвать с ним; Гарри Коулмен, ослепший от какой-то мистической деградации зрительного нерва; брат Бадди — Мэйбэрри Дуг, утонувший во время купания, и — наркотики, маленькая смерть.
— Дела? — медленно переспросил Майк. — Не знаю, мистер Берк. Не то чтобы хорошо.
— Какого дерьма ты набрался, Майк? — мягко спросил Мэтт. Майк глядел на него непонимающе. — Травка, — пояснил Мэтт, — кокаин. Или…
— Нет, — сказал Майк, — я думаю, я болен.
— Это правда?
— Я никогда серьезных наркотиков не нюхал — эти слова, казалось, стоили Майку ужасного усилия. — Так только, игрушки. И к этому не прикасался четыре месяца. Я болен… еще с понедельника, по-моему. Слушайте, я заснул в воскресенье вечером на «Гармони Хилл». Проспал всю ночь до утра понедельника, — он медленно покачал головой, — и с каждым днем мне все хуже и хуже. — Он вздохнул, и сам встрепенулся от движения воздуха, как омертвевший лист на ноябрьском клене. Мэтт сосредоточенно наклонился вперед:
— Это случилось после похорон Дэнни Глика?
