Но битвы не было. Были бессмысленные свалки. ЗЛО имело не одно лицо, а множество, и приходилось предполагать, что в мире вообще нет ЗЛА, а есть только зло. Были минуты, когда он подозревал, что Гитлер был всего лишь надоедливый бюрократ, а сам Сатана — только умственно отсталый тип с рудиментарным чувством юмора (из тех, кто бросает чайкам раскаленные угольки, засунутые в кусочки хлеба, и находит это остроумным).
Это больше чем тоска. Это ужасно своими последствиями для жизни земной и, быть может, небесной. Как знать, что там, на небесах?..
Он взглянул на часы. Шесть минут после полуночи. Пятновыводительное снадобье должно уже сработать. Сейчас он пропылесосит ковер, и миссис Керлс не будет смотреть с жалостью, и жизнь пойдет своим чередом.
Аминь.
В четверг после третьего урока Мэтт застал Бена Мерса ожидающим в конторе.
— Привет, — сказал Мэтт. — Вы рано.
Бен встал и пожал ему руку:
— Это у меня семейное. Детишки меня не съедят, как вы полагаете?
— Положительно, — загадочно отозвался Мэтт. — Пошли.
Он удивился, увидав Бена прилично одетым. Мэтту случалось водить к себе в класс литераторов, и обычно они щеголяли только что не в лохмотьях, говоря всем своим видом: «Я побью систему ее же оружием». На этом фоне уважение Мэтта к Бену сильно выросло. За тридцать с чем-то лет учительствования он убедился, что «побить систему» не удавалось еще никому, и только сосунки иногда воображали, что берут верх.
— Хорошее здание, — Бен огляделся кругом. — Чертовски отличается от той школы, где я учился. Там окна выглядели как бойницы.
— Первая ошибка, — сказал Мэтт. — Это не здание. Это «корпус». Доски — это «визуальное пособие». А детишки — «общий подростковый студенческий контингент».
— То-то им удивительно, — ухмыльнулся Бен.
— Правда? А вы ходили в колледж, Бен?
— Пытался. Общее искусство. Но, кажется, там все играли в «кто захватит знамя». В общем, я сбежал оттуда. До того как разошлась «Дочь Конуэя», я сочинял рекламу кока-колы.
— Расскажите это детям. Им будет интересно.
— Вам нравится быть учителем?
— Конечно. Хорошенькие были бы эти сорок лет, если бы не нравилось.
Прозвенел второй звонок, эхом отдаваясь в уже пустых коридорах.
— Как тут с наркотиками? — спросил Бен.
— Все виды. Как и в каждой школе Америки. Только в нашей, наверно, еще больше.
— Неужели и марихуана?
— Я сам пробовал. Эффект приятный, но повышает кислотность желудка.
— Вы — пробовали?
— Тс-с-с! Большой Брат слышит нас повсюду. Кроме того, вот мой класс.
