— Пошел вон, Шейн,— проскрежетал Маккуайр.
Оттолкнув Шейна, он снова поднял дубинку. На его шее вздулись жилы. Бетти в ужасе глядела на полицейского: Маккуайр, без сомнения, собирался проломить ей череп.
Шейн очень не любил бить полицейских, да и надобность в этом возникала у него крайне редко. Он вздохнул, отвел плечо и двинул Маккуайра в челюсть длинным ударом правой. Подхватив тело, он вытащил из ослабевших пальцев Маккуайра резиновую дубинку.
— Стоять на месте,— приказал третий коп, входя в комнату.
Ли с радостным криком опустила ему на голову бутылку. Быстро обернувшись, она вырвала дубинку Маккуайра из рук Шейна и ударила полицейского по плечу, прежде чем Шейн успел остановить ее. Пока они с Шейном боролись, вырывая дубинку друг у друга, фотограф высунул голову из-под стола, сделал еще один снимок и ловко увернулся, когда Стив запустил в него катушкой для кинопленки.
— Отпусти, Майк,— умоляюще сказала Ли.— Я хочу вышибить из него мозги.
— К черту!
Шейн вывернул ей руку и отобрал дубинку. Отодвинув в сторону стонущую Бетти, он снова попытался пройти в капитанскую каюту.
Однако через секунду он понял, что с деньгами придется подождать. В комнату вошли еще три копа. Эти прибыли без сирен, зато с пистолетами в руках. Зрелище поверженных товарищей, лежавших на полу среди битых бутылок и разорванной кинопленки, говорило само за себя. Выстрелы могли прозвучать в любой момент.
— Брось это,— обратился к Шейну коп, который вошел первым.
Шейн выронил дубинку. Не обращая внимания на пистолеты, Стив бросился на полицейских с кулаками, но поскользнулся и упал на пол. Фотограф еще раз щелкнул затвором фотоаппарата и удовлетворенно улыбнулся.
Шейна вместе с остальными провели по причалу под усиленным конвоем. Для перевозки арестованных копы в Майами-Бич пользовались грузовыми «фольксвагенами» с двумя рядами скамеек вдоль стен. За исключением Маккуайра, которого увезли в госпиталь, Шейн знал в лицо лишь одного из полицейских, но тот не выказал никакого желания узнать частного детектива. Со своей стороны Шейн не делал попыток ни назвать свое имя, ни высказать свою точку зрения на то, что случилось.
Бетти было позволено одеться, но сумочку и сухое полотенце у нее отобрали. На ее лице вспух длинный рубец, хорошо заметный даже в слабом свете ночной лампочки. Закрыв рукой поврежденное ухо, она монотонно раскачивалась взад-вперед.
— Кажется у меня начинается лихорадка,— прошептала она.
