— К сожалению, я не захватил с собой ручку,— сказал Шейн.
Схватив кепку за козырек, он резким движением надвинул ее парню на глаза. Тот выругался и взмахнул рукой, стараясь другой рукой приподнять козырек. Шейн крутанул парня вокруг оси и с размаху усадил его на деревянную скамью, стоявшую у стены сторожевой будки.
Когда сторож справился со своей кепкой, он увидел над собой склонившуюся грозную фигуру рыжеволосого детектива. В серых холодных глазах Шейна отражался свет электрического фонаря.
— Ну и черт с вами,— угрюмо буркнул сторож.— Так бы сразу и сказали, что дело срочное.
— На кого ты работаешь?
— Разные попадаются. Капитан Донахью, так тот сегодня дал мне десятку, чтобы я не пускал посторонних. Сказал, что стоит ему объявить о вечеринке, как сразу же наезжает куча лишнего сброда. Но свою физиономию я за десять зелененьких губить не собираюсь, так ему и передайте.
— Давно здесь сидишь?
— Да все время. Без спросу никто не входил, вы первый.
Шейн протянул парню сигарету, щелкнул зажигалкой и закурил сам.
— Я разыскиваю Донахью по всему городу,— сказал он.— Он был здесь вечером, никуда не выходил?
Сторож, как и большинство людей его профессии, был рад случаю поговорить.
— Они все там,— сказал он— Вся орава, и, судя по тому, что там творится, по доброй воле они оттуда не выйдут. Все подвалили часам к пяти, и уже тогда они были под мухой. От кэпа Донахью так несло, что хоть стой, хоть падай. Поэтому я и не очень стараюсь. К чему мне проливать кровь, когда он сейчас вас от пожарного крана не отличит? Так что проходите, я не возражаю.
Он махнул рукой с сигаретой.
— Значит, говоришь, они пришли в пять?— спросил Шейн.
— В пять, в полшестого, где-то так. Притащили с собой молоденьких девочек. Я сам не пуританин, люблю повеселиться, но пьяные крошки моложе двадцати — это не по мне. Они не соображают, что делают. Надерутся до чертиков, а в результате сами понимаете: еще несколько одиноких матерей. Я ничего не утверждаю, но в шахматы они там не играют, будьте уверены.
— Ты не спишь, потому что они сильно шумят?
— Мне они не мешают. Я и так страдаю бессоницей, поэтому и устроился сторожем.
— Можешь ли ты поклясться, что Донахью не выходил с яхты после половины шестого?— спросил Шейн.
— Могу,— машинально ответил сторож и тут же тревожно вскинул голову.— Какая еще клятва? Я в жизни никогда не клялся.
Оставив его терзаться сомнениями, Шейн двинулся вперед. Он миновал громадную махину из Ньюпорта — пятидесятифутовый спортивный кэш
