Ниже стояла только подпись. Камушек, задумавшись, снова свернул письмо в рулон. Судьба — капризное божество. Только недавно парнишка беспокоился, как там Белобрысый справляется один в пустом доме, а теперь оказывается, что Наблюдатель не только прекрасно устроился сам, но еще и снова приютил двух сирот, а Камушку придется несколько потесниться в его сердце, освобождая им место. Его маленькая семья вдруг увеличилась, и от этой мысли у паренька даже дух захватило.
«Матерь Мира, умеет Белобрысый произвести впечатление, — ошеломленно подумал Камушек. — У меня теперь есть сестра. И брат!»
Это его не расстроило. Наоборот, с каждой минутой то, что сделал Белобрысый, нравилось ему все больше и больше. С азартом он начал выворачивать карманы, подсчитывая свои сбережения.
«Что ты делаешь?» — поинтересовался Певец, отрываясь от чтения Камушкиных хроник.
«Хочу купить подарки своей семье», — ответил Камушек, озабоченно нахмурив брови. Пять серебряных драконов и немного меди, в общем, не слишком-то много.
Певец расплылся в ослепительной улыбке и подбросил в кучку золотую монету в полталанта.
«Потом отдашь».
«Когда? Ты же знаешь, у меня столько никогда не будет, — возразил Ткач иллюзий. — Настоящая?» — добавил он, недоверчиво разглядывая монету.
«За кого ты меня принимаешь?» — демонстративно возмутился Творитель.
Камушек глянул на него исподлобья.
«За фальшивомонетчика, дорогой мой друг. Ты очень симпатичный, но жуткий пройдоха».
«Клянусь, я ее честно заработал! — Певец коснулся пальцем лба, губ и закончил жестом, означающим торжественную клятву. — А если хочешь, то и тебя к этому делу приставлю, потому что мне нужен помощник. Не успеваю выполнять все заказы. Отработаешь мне эти деньги, и не надо будет клянчить у твоих предков. А теперь собирай этот металлолом и пошли в город. Я тебя одного не пущу, а то лавочники наверняка надуют. В этих лавках вор на воре сидит, бесстыжие они там, честное слово…»
Камушку ничего не осталось, как только надеть новый плащ и отправиться вслед за «кристально чистым» Певцом, который уже распахнул дверь, не переставая жаловаться на неслыханное лицемерие местного торгового люда.
* * *
К великому облегчению Камушка, деятельность Певца действительно оказалась совершенно законной, во всяком случае, не такой уж противозаконной, как могло показаться, если закрыть глаза на то, что он не принадлежал ни к одной гильдии и свои изделия продавал по более низким ценам, чем ремесленники, объединенные в цехи. Певец делал серебряные столовые приборы и различные безделушки, робко пробовал себя и в других областях. Если б эти его художества стали известны местному совету, взбешенные мастера содрали бы с Певца его косматую шкуру, а то, что осталось, вывесили бы на городских воротах… или, по крайней мере, попробовали бы это сделать.
