Бежан кивнул.
— А если нет, то уж точно один из тех, которые все знают. Черт, а ведь мебель у неё казалась такой солидной! Нужно будет кого-то здесь оставить.
— Забуй?..
— Забуй. Позвони ему. А мы подождём, пока он приедет.
Сержант Забуй приехал, Бежан с Гурским забрали скромное барахло Михалины и присоединили его к макулатуре Доминика. Затем отправились спать, а за чтение взялись рано утром.
О, если бы, тысяча чертей, этот чердачный люк открылся вчера или сразу после моего разговора с дядей Игнатием!..
Так нет же, куда там, он дождался, пока пройдёт достаточно времени, чтобы я могла организовать ликвидацию выступающей против меня тётки Изы.
Тот факт, что я все ещё никакого понятия не имела, почему именно она выступает против меня, совершенно не имел значения. Подозрения вспыхнули, как фонтанирующий гейзер.
И к тому же этот люк, свинья вредная, открылся как раз тогда, когда тётка с дядей уже легли спать, снова вернувшись домой необычно рано. Возможно, в надежде увидеть очаровательную сценку, когда меня будут заковывать в кандалы. Хотя, минутку, если бы он открылся до их возвращения, возможно, оказалось бы, что я покушаюсь на жизнь бабки?.. Нет, глупости, люк находился над комнатой Томека, то есть над комнатой тёти Изы и дяди Филиппа, о бабушке не могло быть и речи, я же должна была бы ориентироваться, где в моем доме имеются западни?..
Несусветный грохот потряс весь дом в двадцать три часа тридцать минут, подняв всех на ноги. Я помчалась наверх, полная самых страшных предчувствий.
Свалилось все это, слава богу, им на ноги, головы остались целы. Велосипедное колесо, старые роликовые коньки, вагончики от испорченного электрического поезда, множество кед и адидасовских кроссовок, необязательно парами, модели танков, книги, витрина для бабочек, в которой не было ни одной бабочки, куски промасленной фольги, огромное количество самых разных инструментов, альбомы с гербариями — готова поклясться, что Касины, металлические коробочки с крючками и блеснами для рыбной ловли, большой ящик с не драгоценными и совсем не декоративными камнями, фарфоровые обломки неизвестно от чего… Я даже ощутила гордость за богатую палитру интересов моих детей.
Гордость за палитру оказалась моей единственной радостью. Никто больше моих детей почему-то не оценил, что, по принципу действия и противодействия, слегка уменьшило моё желание врезать за это детям по полной программе. И что ни в малейшей мере не способствовало приведению лежбища тётки и дяди в состояние пригодности для дальнейшего использования.
