— Хорошо искали?
— Думаю, да. Втроём: Вильчинский, Тшенсик и я.
Вильчинский — с энтузиазмом, Тшенсик — из любопытства, а я — из упрямства. Всех остальных оттуда выгнали, как только фотограф, доктор и дактилоскопист закончили свою работу. Ну и сразу после звонка к нам. Я там был через два часа.
— Значит, шлёпнул его, нашёл ключ, вышел и запер, а ключ теперь в Висле…
— А вот в этом я не уверен, — энергично перебил его Гурский. — Если бы отремонтировать то, что они там поразбивали, этот ключик может стоить миллионы, Я имею в виду, что тот, у кого теперь ключ, вполне может так считать. Я эти бумаги не выносил и вообще запретил трогать.
— Постой-ка, — сообразил Бежан. — Ты вроде бы кратко излагаешь, но получается ужасно много. Нужно не только подробно, но и по порядку.
— По моему порядку или вообще?
— Наверное, вначале вообще, что там было, к чему они пришли, а уж потом — твоё…
Тогда Роберт Гурский в деталях описал все поступки и душевное состояние Михалины Колек, которая не преминула открыть Вильчинскому свои ужасные переживания. Расстроена она была смертельно и не скрывала своего отчаяния. Сучка не сходила у неё с языка, однако на настойчивые и конкретные вопросы она отвечала вполне вразумительно.
Благодетеля лишили жизни тринадцатого, так как именно тринадцатого около полудня она оставила его в добром здравии и поехала в Варшаву, а пятнадцатого, когда вернулась, он был уже мёртв. На предположение, что было ещё и четырнадцатое число, она отрезала, что это невозможно, так как телевизионная программа была раскрыта на тринадцатом, корреспонденция на следующий день осталась в почтовом ящике, а свежим полотенцем в ванной никто не пользовался. О пятнадцатом же нечего даже говорить, потому как кружочки на столе так быстро бы не высохли. Только тринадцатое, и ничего больше!
Заключение патологоанатома её словам не противоречит. Жертва скончалась между двенадцатым и четырнадцатым, так что тринадцатое действительно более всего подходит. Кроме того, четырнадцатого ни одна живая душа этого типа уже не видела.
Все это было известно к тому времени, когда Роберт прибыл туда и лично осмотрел место преступления. Только место, так как владельца помещения уже увезли, и его можно было осмотреть в морге, а, точнее, в прозекторской Млавской больницы.
К вскрытию по понятным причинам приступили немедленно.
Таинственный кабинет оказался на удивление большим, хоть в нем и было всего одно окно. Снаружи — зеркальное, а изнутри все было видно, к тому же оно было пуленепробиваемое и теплозащитное. По мнению Роберта, оно одно стоило целое состояние.
