Она все говорила, говорила, сидя на краешке стула, а я думал о половине бутылки, которую вылил в себя вчерашним днем. О том, насколько хорошо и уверенно чувствовал себя после этого, насколько твердой была рука.
Я вспомнил об этом, и мне захотелось выпить прямо сейчас.
– Неужели тебя не тянет? – неожиданно спросила Юлька.
Я сделал к ней полшага, нагнулся, поцеловал в бледную щеку и сообщил, что нисколечки. При этом глотка была сухой, дрожащей от нетерпения.
– А мама не верит, – произнесла Юлька. – Говорит, что счастье не бывает вечным. Настанет день – и ты сорвешься. Но я велела ей замолчать. – Она усмехнулась. – Представляешь, я сказала своей матери, чтобы она заткнулась! Она ведь ничего о тебе не знает, Валера. Зато я знаю. Это место изменило тебя. Простая природа, простые люди, простые отношения. Мне здесь нравится. Я бы хотела здесь остаться.
– Ты не выезжала за город дольше, чем на неделю. И комары тебя донимают.
– Раз ты изменился, я тоже могу.
– А работа?
– Стану преподавать в местной школе, а что? Чем поселковые дети хуже городских?
– А Настя?
– Она перейдет в эту же школу. Зимой здесь, наверное, здорово: огромные сугробы с узкими тропками, запах дыма из печных труб, никакой городской суеты. Мы будем жить в Коровьине одной счастливой семьей...
В этот самый момент у нас под ногами что-то вздрогнуло. Не половицы. Не поперечные брусья, на которых они лежали. Вздрогнула сама земля. Словно извещая о том, что к нам приближается нечто большое, ужасное и разрушительное.
У меня под кожей побежали мурашки.
– Что это? – спросила побледневшая Юлька, глядя в окно. И продолжила с сомнением: – У нас не бывает землетрясений, ведь так?
– Нет.
За окном творилось что-то странное. Влюбленная пара, бабушки, подростки на велосипедах – все уставились куда-то в сторону задворок нашего дома. На их лицах появилось такое изумление, как если бы перед ними предстало нечто удивительное и прекрасное. Самое прекрасное из всего, что они видели за свою небогатую на события жизнь.
Что там такое? Неужели начались обещанные мне проблемы?
Но я чувствовал, что это не они. И, как выяснилось через минуту, чувства меня не подвели.
Народ тронулся со своих мест, стекаясь к тропинке, ведущей за дом. Изумление и непонятное воодушевление не сходило с их лиц. Они двигались как зачарованные, хотя я бы применил другой термин. Они двигались словно зомбированные – тупые и радостные.
И тут я вспомнил.
Я вспомнил, что находилось за домом!
