Путь Проклятого | страница 52

Он оперся на руку, чтобы встать и тут же замер в новом приступе страха, заполнившего тело от пяток и до макушки. За его спиной звучали шаги. Осторожные шаги по траве, крадущей звуки.

Свидетель! Свидетель преступления!

Рука убийцы легла на рукоять кинжала Легла очень медленно, чтобы не вспугнуть приближающуюся жертву. Одним стремительным движением, Тирел вскочил, выхватывая клинок…Сталь рассекла пустоту, и он, потеряв равновесие, едва не рухнул на тело убитого им монарха.

Никакого свидетеля не было. К нему шагал конь короля. Он медленно брел, пощипывая сочную траву, волоча по земле поводья. Подойдя к лежащему навзничь хозяину, он ткнулся мордой в окровавленную ладонь, и недовольно фыркнул.

Сэр Вальтер сунул кинжал в ножны и, выпрямившись, окинул опушку взглядом победителя.

По листьям сползали капли сгустившейся влаги, приглушенно перекликались птицы. Шумел за деревьями невидимый ручей. В нескольких шагах лежал мертвый олень и по сочной зелени веером разбрызгало темные красные капли его крови. Под ногами Тирела начал застывать труп короля. Мертвый олень. Мертвый король.

Право же, охота удалась!

Он подобрал оружие и свистом подозвал коня. Тот испугался запаха мертвечины и сэру Вальтеру пришлось его успокаивать, прежде, чем сесть в седло. Со спины скакуна тело Руфуса казалось меньше – словно среди травы виднелся случайно застреленный ребенок. Король лежал на спине, разбросав руки и нелепо скрестив ноги – жалко, не по-королевски. Тирел поймал себя на том, что хочет перекреститься, но сдержался. Уж креститься, определенно, было бы лишним! Причем тут крест Господень! Зачем? Разве не провидение пустило роковую для монарха стрелу? Конечно, провидение! Так что – все правильно и Господу нечего делать на этой поляне…

Сэр Тирел черпнул поостывшую похлебку деревянной ложкой, шумно всосал в себя густую наваристую жидкость, оторвал кусок от темной краюхи хлеба и принялся жевать так, что задвигались уши.

Варево действительно было вкусным, хотя Филипп чувствовал себя слишком голодным для справедливой оценки. И запахи кухни – кислые и неприятные – мешали. И человек, сидящий напротив, вызывал неприятные эмоции. Все это задание, миссия, с которой его прислали, рождала лишь брезгливость, раздражение. Такого с ним никогда еще не случалось, и Филипп чувствовал себя усталым как никогда. Хотелось закончить все как можно быстрее, забыть и эту харчевню, и дождь, постоянно сочащийся с небес, и лисью мордочку высокородного убийцы, чавкающего крестьянской похлебкой, и то, что в нескольких милях лежит остывшее тело короля. Как было бы здорово мгновенно, всего лишь щелкнув пальцами, очутиться на палубе парусника, режущего носом сине-зеленые волны Эгейского моря. Или на дороге, ведущей от гавани к стенам обители, так, чтобы, не торопясь, подняться наверх и посидеть немного у виноградника, прямо на пыльной теплой земле у скалы…