Путь Проклятого | страница 10
Чезаре Каприо
– Нам удалось разобрать только процента три-четыре, – пояснил шагавший впереди Чезаре. – С рукописями и старыми пергаментами работать гораздо сложнее, чем с книгами. Каждая третья нуждается в услугах реставратора, каждой пятой уже нужен реконструктор. Ветхие, высохшие, поврежденные… Веришь ли – понадобится минимум лет двадцать, чтобы все систематизировать, перевести на электронные носители.
– Книги вы все рассортировали? – спросил Кац.
– Куда там! – Каприо махнул рукой. – Треть. Треть за пять лет постоянного труда… Нам нужно гораздо больше людей. Приезжают добровольцы из разных стран, по согласованию с настоятелем, конечно, и с самыми лучшими рекомендациями. Без их помощи результаты были бы куда скромнее…
– Воруют? – поинтересовался профессор Кац.
– Воруют, – вздохнул Чезаре. – Были случаи. Такая коллекция, mamma mia, конечно же были попытки. Некоторые из этих бумаг стоят просто нереальных деньг. Есть коллекционеры, которые готовы платить сумасшедшие суммы за оригинальные письма исторических личностей…
– Ну, представляю себе, сколько стоит неизвестное письмо Сенеки к Луциллию… – Кац улыбнулся, но старый приятель так печально глянул на него через плечо, что Рувим проглотил смешок.
– Боюсь, что даже не представляешь, – сказал Каприо с грустью. – Мы поймали троих. А скольких не поймали?
– И у всех пойманных на воровстве были превосходные рекомендации?
– И не сомневайся.
– Поэтому меня поселили за воротами обители?
– Ну, да, – подтвердил Чезаре с грустью. – Поэтому. И с меня взяли слово, что я от тебя на шаг не отойду…
– Даже если мне надо будет в туалет? – не удержался Рувим.
Каприо кивнул. Ему явно было неудобно.
– Не переживай, дружище, – подбодрил его профессор Кац. – Никаких проблем. Будем ходить вместе, взявшись за руки. Обещаю, что не уйду без тебя, даже если мне захочется по-большому!
Чезаре в ответ улыбнулся, но улыбка получилась невеселой.
– Нам сюда, – он указал рукой в один из бесчисленных поворотов между стеллажами.
Они свернули и, пройдя между полками, буквально набитыми огромным количеством каких-то папок, свитков, свертков, просто перевязанных стопок ветхих листов, оказались на небольшой площадке, расположенной как раз под высоким стрельчатым окном. Через мутноватые от времени стекла, пробившись сквозь тонкий переплет, в полумрак врывался могучий столб солнечного света, в котором вьюжно кружились пылинки. В центре освещенного круга стоял большой, грубо сработанный стол, буквально заваленный рукописями. На краю столешницы примостился лэптоп, глиняная чашка да блюдце с надкушенным яблоком на нем. Из-под бумаг виднелся уголок мощного сканера, а между ножек тяжелых, явно самодельных стульев вились и уползали червями в полумрак добрый десяток разного рода проводов.
