Сажусь курить. Затягиваюсь, глядя в небо, затягивающее себя платьем из туч. Тут, под Питером, погода меняется чаще, чем настроение у девственницы.
Начинает покрапывать. Да и фиг с ним. Надо было, конечно, плащ ОЗК брать. Ну, помните в школе на уроках начальной военной подготовки — меряли зеленые резиновые плащи? Ах да… У вас уже не было НВП. И что такое ОЗК не знаете… Плащ. Зеленый. Резиновый. В него как в термос можно запаковаться. Только тяжелый, сволочь. Поэтому и не беру с собой.
Посидел. Покурил. Поплелся дальше.
А вот она — поисковая работа. Ходить по лесу и тыкать, тыкать, тыкать щупом. Здесь до меня проходили десятки раз. Но я все равно иду. Потому что…
ЕКЛМН!
Этот звук я никогда не перепутаю!
Сбрасываю рюкзак.
Дождь исчезает. Время исчезает. Только лопатка, нож и звук.
А потом я снова сажусь курить.
Потому что кость, которую я нашел — лошадиная.
Встаю. Иду дальше. Воронка. Еще… Тут десятки воронок на любой вкус. От огромных — глубиной в рост человека, это тут бомбами кидались. До маленьких, еле заметных, от полтинничков. Полтиннички — это минометные мины. Калибром полсотни два миллиметра. Вона хвостовик от такой валяется.
Дзынь!
Копаю. А вот и еще одна. Откопал минометочку. Ствол прошла. Не взорвалась семь десятков лет назад. И сейчас не взорвется. Складываю ее в рюкзак. Выкину в реку. Ибо… Ибо найдется какой-нибудь отрехолок и начнет взрыватель скручивать, чтобы потом тол выплавить и сувенир домой привезти. Надо — так-то — саперам сообщать. Чтобы они приехали и уничтожили ее. Да ведь не приедут. Лень им. Они забирают только то, что лежит в лагере. А лагерь нести нельзя, потому что нарушение техники безопасности и статьи двести двадцать второй Уголовного Кодекса Русской, твою мать, Федерации. Ой. Не русской. Российской. Оно мне это надо — с российскими ментами объясняться? Не надо. Я лучше ее в рюкзак, а потом в реку. Нарушение техники безопасности? Да мне по пофиг!
Через шаг еще одна. Торчит как морковка из земли.
Рюкзак сильно потяжелел. Надо облегчить.
Присаживаюсь. Закуриваю. Достаю фляжку. Глотнул разок. Другой.
Мужики, мужики…
Ну, где же вы, мужики?
С неба капает вода.
Это не я вас ищу. Это вы выбираете — кто вас найдет.
С неба капает тишина. Тишина… Даже кукушки заткнулись.
Поворачиваю на север.
Сейчас километр до мелиоративной канавы. Потом сверну на запад к реке, пройдусь вдоль канавы.
Ее в шестидесятых сделали. В отвалах до сих пор кости, медальоны, медали…
Прохожу холмик с крестом. Это не могила. Здесь, в прошлом году, мы подняли бойца. Это у нас традиция такая — на месте его смерти делать могильный холмик. Делать крест. Под крест складываем вещи бойца. Здесь лежит ржавая лопатка и труба от противогаза. И гильзы, гильзы, гильзы…
