– Тот, что умер весной? – перебил Федя.
– Тот самый. Идет и головушки не подымает… А узнала его Ульяна… Но а потом смотрит: баба идет. Она вглядываться, вглядываться, – ах ты, господи! – сама идет по дороге, сама Ульяна»[6].
Анжи этот «театр у микрофона» в исполнении Серого только расстроил.
– А что-нибудь без смертей там есть? – потянула она к себе книгу и сразу наткнулась на отрывок, где ребята говорят о леших и мороке. Стало грустно. И даже не грустно как-то, а обреченно. Прошло уже несколько дней, в течение которых морок несколько раз нападал на Анжи. Хорошо, что ни разу это не случалось на улице, иначе внезапной встречи с машиной Анжи было бы не миновать. А так в магазине вместо молока она набрала коробок с содой. Пришла домой, выгрузила на стол… у ее матери чуть сердечный приступ не случился. Другой раз в аптеке долго и настойчиво требовала марганцовки. Много. Фармацевт перепугалась, что Анжи хочет что-нибудь взорвать. Ведь если к марганцовке добавить глицерин, получится неплохой взрывчик. От милиции ее уберегло только то, что, кроме марганцовки, она попросила огурцов. Фармацевт покрутила пальцем у виска и захлопнула окошко. Один раз морок ей здорово помог, случилось это в школе. Перед этим весь вечер она почему-то штудировала учебник по географии, хотя контрольную собирались устроить по истории. В том же замороченном состоянии Анжи пришла на урок географии и с порога начала читать наизусть весь учебник, включая название параграфов и вопросов по теме. Когда ее выводили из кабинета, она все норовила перечислить данные всех членов ученого совета, участвовавших в рецензировании учебника, с инициалами и упоминанием заслуг. Школьная медсестра поставила ей диагноз «переутомление» и освободила от занятий до тех пор, пока она не посетит участкового психоневролога. Нужный врач в поликлинике был отправлен на стажировку в другую страну, так что пара недель заслуженного отдыха от школы у Анжи была. Поэтому днем Тайный Тройственный Союз собрался у нее: перепуганная последними событиями мать запретила дочери куда-либо выходить. Анжи и не выходила, радуясь временной передышке. Дома, как известно, и стены спасают.
Лентяю повезло меньше – вредный убыр наслал на него глобальную невезуху. Теперь он постоянно падал, все терял, бил и опрокидывал на себя горячие стаканы с чаем. Яблоки ему попадались неизменно червивые, пуговицы отрывались, а за первый месяц он успел нахватать столько двоек, сколько не получал за всю свою школьную жизнь.
