— Запомни, вначале не нужно бежать слишком быстро, — сказала она, меняя тему разговора, когда они пошли к собравшейся на старте толпе. Лейла все еще работала в МИ-6, хотя сама часто удивлялась, зачем она там осталась. Служба медленно, но верно убивала их обоих.
— С этим проблем не будет. — Марчант снова осмотрел окружавшее его людское море, но теперь уже более тщательно. — Напомни мне, почему мы это делаем?
— Потому что ты любишь бегать и потому что ты без ума от меня, — сказала Лейла и коснулась губами его щеки.
В этот момент в лондонском небе, на юге, появился и описал дугу вертолет.
Никогда прежде Лейла не целовала его так. На рассвете она разбудила его совсем другими поцелуями и удерживала рядом долгими, томными часами со страстью, которая почти пугала его.
— Разве мы не должны были поберечь силы для марафона? — шепотом спросил он ее после, когда лучи восходящего солнца стали пробиваться сквозь жалюзи в ее квартире на Кэнери-Уорф.
— Моя мама всегда говорила, что каждый день нужно проживать так, словно он последний.
— Мой отец говорил нечто подобное, только на латыни.
Она лежала, склонив голову ему на грудь, ее глаза были открыты, а пальцы гладили его живот. Где-то рядом с Темзой завыла полицейская сирена.
— Мне жаль твоего отца.
— Мне тоже.
Позже он увидел ее на кухне, она мешала в кастрюле овсяную кашу, которую готовила для них двоих, и смотрела в окно на стадион Миллениум. На столике с гранитной столешницей стояла пустая бутылка из-под виски, а рядом — две сложенные горкой тарелки, оставшиеся с прошлой ночи, и большая чаша с остатками пасты. Марчант открыл металлическую мусорную корзину и осторожно положил в нее бутылку, не сводя взгляда с Лейлы. На ней были велосипедки и футболка с предыдущего Лондонского марафона с девизом на спине: «Больше никогда… до следующего раза». Теперь он понял, что виски было ошибкой. Лучше бы он понял это раньше. Боль в глазах стала усиливаться.
— Что это? — спросил он, взяв со стола листок бумаги.
Она повернулась к нему, но затем снова уставилась в окно.
— Ты ведь никогда не был верующим человеком, не так ли? — спросила она.
— После колледжа я почти год жил в Индии и увлекся там суфизмом.
— Тогда это было модно.
— Это ведь какая-то бахаистская штучка?
— Не штучка, а молитва. Мама заставляла меня читать ее каждое утро перед тем, как я отправлялась в школу.
Лейла не была особенно верующим человеком, но в последние месяцы она заинтересовалась бахай — религией своей матери. Знания Марчанта в этой области были весьма отрывочными и ограничивались информацией, полученной на коротком брифинге в МИ-5, где обсуждалось дело доктора Дэвида Келли — инспектора по оружию и члена секты бахай, которого нашли мертвым в лесу Оксфордшира.
