— Но почему вы не написали об этом?
— Сначала потому, что был молод и глуп. Хотел узнать больше и сразу потрясти мир открытиями... Потом, когда поумнел, знал уже так много, что... мне не поверили. Историей его страны, — он снова кивнул в сторону портрета, — хотели заниматься многие, а доказательства были только у меня. Знаешь, что сделали с моей первой рукописью? Это был научный трактат, а его издали как фантастическую повесть. Я чуть не сошел с ума. Подал в суд, и меня же объявили безумцем. Вторую книгу вообще отказались печатать. А когда я хотел издать книгу сам... у меня уже не было денег...
— Но неужели во всем мире не нашлось...
— Молчи... И твоя страна не пожелала бы иметь дела с сумасшедшим. Требовали доказательств подлинности всего, что хранится здесь. Это было кощунством. Я готов перегрызть горло тому, кто не верит, но не унижусь до доказательств, что я не лжец.
— Какие доказательства? Разве эти памятники не говорят сами за себя? Я не специалист, но...
Старик презрительно усмехнулся.
— Это видно, — пробормотал он, вытирая слезящиеся глаза грязным платком, — это-то видно... А вот те, кто понимает... им нужны доказательства! Они знают, что старый ди Ривера после смерти Жака Дюваля всю жизнь работал один. У него нет свидетелей... Он мог подделать документы, музейные книги. Он мог сам своими руками изваять все эти колонны, орнаменты, арки, ходы камнеточцев, руку девушки... Хи-ха-ха-ха...
Его визгливый смех разбудил эхо этого странного зала. Старик уже умолк и снова тер глаза платком, а смех еще звучал где-то вдали за двойным рядом каменных колонн.
Мне стало не по себе, и я подумал, что люди, называвшие его безумцем, были недалеки от истины.
— Нет, — сказал он, как-будто опять угадывая мои мысли, — нет-нет. Это все гораздо сложнее, чем ты предполагаешь... Но довольно... Мне не следовало говорить об этом... Иди!.. Пора запирать музей.
— А как же портрет, — запротестовал я. — Кто изображен на нем?
— Хочешь знать?
— Хочу.
— Я мог бы отделаться от тебя небылицей, — пробормотал ди Ривера, — или просто выгнать за назойливость... Не обижайся... Я выгнал отсюда не одного любителя чужих тайн, особенно из стаи журнальных брехунов... Ненавижу их... Этой участи не избег и достопочтенный сэр Френсис Сноудон из Королевского общества... Глупец пытался рассуждать, что здесь он видит памятники критской культуры, а не то, что здесь есть. Видел бы ты, как он улепетывал. Я вышвырнул вслед его портфель, котелок и зонтик... Но с тобой иначе: не скажу, что бы ты мне понравился. Я еще не раскусил тебя. Впрочем, пожалуй, кое-что расскажу тебе. На твоей родине о моих работах не слышали... Но ставлю условие: ты не превратишь это в занимательную басню для простаков. Во всяком случае, пока я жив. Обещаешь?..
