«Давайте вернемся назад на трамвае, — предложил я. — Плачу за всех».
Едва мы очутились дома, мне захотелось попросить одежную щетку, но я не решался — дядюшка Клер смотрел на дорогу через приоткрытые ставни, и его плечи вздымались и опадали, словно кузнечные мехи. Вдова Сод плакала, сидя в темном углу гостиной рядом с юной дочерью. «Мужайтесь, мужайтесь», — сказал я им. После долгой паузы прибавил: «Если я вам понадоблюсь, не стесняйтесь, сразу же мне звоните. Прощайте и не падайте духом».
Дядюшка Клер не ответил. Бетси заплакала еще сильнее, вдова Сод со вздохом поднялась и вышла проводить меня в прихожую. Открыла дверь, выглянула на лестничную площадку и вся в слезах обняла меня за шею. «Жду тебя в пятницу, любовь моя…» — «Ну-ну, мужайся, дорогая, — прошептал я. И, секунду поколебавшись, спросил: — А щетки у тебя случайно нет?»
Потом некий Моне из Брюгге рассказал:
— Часы пробили полночь, я проснулся. Кто это? Я сразу ее узнал. У меня волосы встали дыбом. «Пришла за мной», — подумал я. Дядя вот уже три дня кашляет, остальные здоровы… Но дяде шестьдесят лет, а мне — всего тридцать. Я пролепетал: «Бедный дядя». Увы, смерть протянула руки ко мне. Я вскочил с постели. Она засмеялась. «Посмотрите на меня», — и запрыгала по комнате, прошла сквозь стену. Она то исчезала, то мгновенно появлялась, каждый раз в другом месте. «Я была в Китае…»
Я осознал всю нелепость своего вида и снова лег в постель. Мысли метались: «Надо попробовать, если хорошенько все обдумать, то, может…» Но едва я открыл рот, с улицы донесся крик. Смерть жестом приказала мне молчать, прислушалась. «Поторопитесь, — сказала она. — Я посчитаю до десяти, а вы приготовьтесь: раз, два, три, четыре, пять…» — «Посчитайте до тысячи», — стал я умолять, «…шесть, семь, восемь, девять, десять…»
Я закрыл глаза, чтобы не видеть, сердце бешено колотилось, и вдруг мне захотелось смеяться.
Но вот я уже призрак, идущий по аллее своего сада. Не узнаю ничего вокруг, вижу лишь звезды, луну и мог бы одним прыжком достать до них — таким я стал легким, невесомым. Свежий ветерок подталкивает меня к озеру, где, рассекая серебристые воды, плывут два белых лебедя. Внезапно я почувствовал, что таю, как роса под лучами солнца, и уношусь вверх, все выше, выше. «Лечу в рай», — думаю я, ничуть не удивляясь. Пронзительный окрик нарушает этот небесный покой.
Оборачиваюсь — смерть мчится за мною, отчаянно загребая руками воздух. В синем небе ее развевающаяся мантия чудесно отливает черным. Она кричит: «Вы не Ритц. Я ошиблась. Через год прилечу за вами».
