Официант усмехнулся и подмигнул Анне. Он поцеловал женщину в щеку и ускользнул в дверь. Женщина подавила улыбку и покачала головой.
— Опять. Всегда болтает. Ему нужна хорошая жена, которая будет его контролировать. А то я уже слишком стара для этого.
Она развела руками и последовала за официантом.
По следующие двадцать минут к нам приходили ряд официантов и официанток, все так выглядело, как будто они были связаны веревочками. Они несли подносы с едой и никак не комментировали то, что едва ли двое могли бы съесть столько еды. Чарльз заполнил свою тарелку, посмотрел на нее, и сказал:
— Ты должна была сказать мне, что тебе не нравился ягненок.
Она посмотрела на свою тарелку.
— Да нет нравится.
Он нахмурившись, глядел на нее, взял ложку, и добавил еды к ней на тарелку.
— Тебе надо больше есть. Намного больше. Обращение требует много энергии. Тебе надо больше есть как оборотню, чтобы поддерживать твой вес.
После, по бессловесному взаимному согласию Анны и Чарльза, они ограничили их беседу общими темами. Они поговорили о Чикаго и о городской жизни. Она взяла немного риса, и он упер в нее взгляд, пока она не взяла вторую ложку. Он рассказал ей о Монтане. Она обнаружила, что он очень интересен в беседе, а самый легкий способ прекратить разговор, это спросить его о чем-нибудь личном. Не то, чтобы он не хотел говорить о себе, думала она, просто не находил это интересным.
Дверь распахнулась в последний раз, и вошла девочка четырнадцати лет с десертом.
— А ты не должна быть в школе? — Спросил ее Чарльз.
Она вздохнула.
— Каникулы. Все делают, что хотят. Но я? Иду на работу в ресторан. Хреново.
— Вижу, — сказал он. — Возможно, тебе надо бы позвонить в детский департамент социального обеспечения и рассказать им как тебя оскорбляют?
Она ему усмехнулась.
— Давно бы так и сделала бы, но это разозлит папу. Мне уже хочется что-то подобное выкинуть, лишь бы только увидеть потом его лицо. А если я расскажу ему, что это ты мне предложил это, то он, может, рассердится на тебя вместо меня? — Она сморщила носик. — Скорее всего, нет.
— Скажи своей матери, что еда была превосходной.
Она прижала пустой поднос к бедру и отступила к двери.
— Передам, но она уже предсказала это и попросила тебе сказать, что это не правда. Ягненок был немного жилистым — она ничего с этим так и не смогла сделать.
— Похоже, что ты часто сюда наведываешься, — сказала Анна, без особого энтузиазма кладя себе пахлаву.
Она не имела ничего против пахлавы, просто это ее первый нормальный обед за неделю.
