— Это ваше имя?
Обливаясь слезами, юноша выдавил из себя «да».
— А откуда вы?
— Из Бриджпорта.
Секретарь покачал головой, еще раз покачал головой и что-то пробормотал. Затем спустя минуту спросил:
— И родились там?
— Нет, в Нью-Хейвене.
— А! — секретарь взглянул на озадаченного майора, который с бессмысленным выражением лица напряженно прислушивался к разговору, и как бы вскользь заметил:
— Если солдаты хотят промочить горло, здесь есть водка.
Майор вскочил, налил солдатам по стакану, и те приняли их с благодарностью.
Допрос продолжался.
— Сколько вы прожили в Нью-Хейвене?
— До четырнадцати лет. А два года назад вернулся туда, чтобы поступить в Йельский университет.
— На какой улице вы жили?
— На Паркер-стрит.
Майор, в глазах которого забрезжила смутная догадка, вопросительно взглянул на секретаря. Секретарь кивнул, и майор опять налил солдатам водки.
— Номер дома?
— Номера не было.
Юноша выпрямился и устремил на секретаря жалобный взгляд, который, казалось, говорил: «К чему терзать меня всей этой ерундой? Я и так уже достаточно несчастен!»
Секретарь продолжал, как будто ничего не замечая:
— Опишите дом.
— Кирпичный… два этажа.
— Выходит прямо на тротуар?
— Нет, перед домом палисадник.
— Ограда железная?
— Деревянная.
Майор еще раз налил водки, на сей раз не дожидаясь указаний, налил до самых краев. Лицо его просветлело и оживилось.
— Что вы видите, когда входите в дом?
— Узенькую прихожую. В конце — дверь. Справа еще одна дверь.
— Что еще?
— Вешалка для шляп.
— Комната направо?
— Гостиная.
— Есть ковер?
— Да.
— Какой?
— Старинный уилтоновский.
— С рисунком?
— Да. Соколиная охота на лошадях.
Майор покосился на часы. Оставалось всего шесть минут! Он сделал «налево кругом», повернулся к кувшину с водкой и, наполняя стаканы, бросил вопросительный взгляд сперва на секретаря, потом на часы. Секретарь кивнул. Майор на мгновение загородил часы своим телом и перевел стрелки на полчаса назад. Затем снова поднес солдатам — двойную порцию.
— Комната за прихожей и вешалкой?
— Столовая.
— Есть печка?
— Камин.
— Дом принадлежал вашим родителям?
— Да.
— Принадлежит им и сейчас?
— Нет, продан накануне переезда в Бриджпорт.
Секретарь помолчал и затем спросил:
— У вас было какое-нибудь прозвище в детстве?
Бледные щеки юноши медленно окрасились румянцем, и он потупил взгляд. Минуты две он, казалось, боролся с собой, потом жалобно проговорил:
— Ребята дразнили меня «мисс Нэнси».
Секретарь задумался, потом изобрел следующий вопрос:
