Ели молча. Когда тарелка Энрико опустела, он взял чайник и спросил:
— Тебе налить?
— Да, покрепче, пожалуйста.
И чай был выпит без всякого удовольствия.
Настал решающий момент. Больше откладывать разговор было нельзя.
Когда Энрико встал и хотел собрать посуду, Рейчел остановила его:
— Подожди, Энрико, нам нужно поговорить. Сядь, пожалуйста.
Энрико сел, но, пожав плечами, сказал:
— О чем говорить? По-моему, уже все сказано, причем предельно ясно.
— Энрико, постарайся понять меня или хотя бы просто поверить. — Рейчел нервно теребила край салфетки. Она никак не могла справиться с волнением. Ей трудно было подобрать нужные слова, которые убедили бы его.
Энрико встал и направился к двери. Рейчел вскочила и бросилась за ним.
— Нет, не уходи! Выслушай меня, пожалуйста!
Энрико резко остановился и повернулся к ней лицом.
— Не кричи! Я никуда не ухожу. Я только хотел закрыть дверь в гостиную, чтобы не мешать Тиму спать, а то своими разговорами мы можем разбудить его.
Опять не я, а он подумал о ребенке, о его спокойном сне, мысленно укорила себя Рейчел.
— Ты добрый и заботливый, — сказала она вслух. — Помнишь, в начале нашего знакомства я спрашивала, любишь ли ты детей. Сейчас я не стала бы задавать этот вопрос.
Прикрыв дверь в гостиную, Энрико собирался вернуться на кухню, но остановился в нерешительности. Продолжать такой серьезный разговор среди кастрюль, сковородок и немытой посуды ему не хотелось. Оставалась спальня. Энрико открыл дверь в спальню и пригласил Рейчел, пропустив ее вперед.
Он щелкнул выключателем, зажигая бра над кроватью. Рейчел узнала эту комнату — именно здесь она пришла в себя после обморока. Лампа осветила осунувшееся лицо Энрико. Он был подавлен и печален.
Рейчел прошла в комнату, огляделась и, не найдя другого места, присела на край кровати. Энрико сел прямо на ковер, покрывавший пол.
— Ты не хочешь сидеть рядом со мной? — с горечью в голосе спросила Рейчел.
— Не достоин, — услышала она в ответ.
— А я не могу разговаривать, глядя на тебя сверху вниз. Тогда я тоже сяду на пол. — И она опустилась на ковер рядом с ним. — Это я не достойна находиться подле тебя. Ты вправе презирать меня. Но я хочу попытаться объяснить… Исчезновение Тима вызвало у меня панику, истерику, я была на грани помешательства. Я не соображала, что делаю, что говорю. Я готова была обвинять весь мир в том, что произошло, хотя сама виновата во всем — не нужно было отдыхать наверху, оставив ребенка без присмотра. — По телу Рейчел пробежала дрожь, как только она вспомнила, что ей довелось пережить совсем недавно.
