Заводь оказалась тихой и очень живописной. Ингер немедленно раскидала башмаки, чулки, и иные лишние предметы одежды, оставшись только в короткой рубашке с панталончиками, и с визгом бросилась в воду. Дамон некоторое время наблюдал за ней, потом начал собирать ее вещи.
— Ингер, не хулигань! Я все вижу! — крикнул мужчина, грозя дочери пальцем, и сел на валун в нескольких шагах от удобно устроившегося в теньке Диниэра. Тот откровенно жмурился от удовольствия, подставляя лицо ветерку, зато Сивилл старался как можно меньше привлекать к себе внимания и от него не отходил даже на шаг.
Рузанна недоверчиво наблюдала за всей этой идиллией. О ней как-будто забыли! Этот человек обладал громадной убийственной мощью и только что ей угрожал, а сейчас он, казалось, полностью расслабился, небрежно откинувшись и покусывая травинку с видом примерного семьянина, наслаждающегося чудесным днем в кругу близких. Ей стало неловко: при взгляде на резвящуюся дочь черные омуты переставали быть таковыми и невольно приобретали свойственное всем счастливым родителям выражение смущенной гордости.
Когда Ингер наплавалась, Дамон поймал подбежавшую девочку:
— Не заплывай больше, обсохни…
— Ага, я так… Водичка такая теплая, как молоко парное…
— Ты хорошо плаваешь, — заметила Рузанна, вынужденно признавая, что Ингер ей все-таки нравится. И ведь она не виновата в том, кто ее отец на самом деле…
— Это меня папа научил, — похвасталась Ингер, тут же без перехода выпалив, — Леди Руз, а вам мой папа нравится? Вы ему нравитесь! Давай, она будет нашей мамой? — последнее относилось уже к отцу.
Рузанна дар речи утратила от подобного предложения, но и мужчина был, судя по его реакции, застигнут врасплох: он аж воздухом подавился.
— Боюсь, что это невозможно, солнышко! — проговорил он отдышавшись.
— Жаль, — заключила Ингер, перенося свое внимание на Сивилла.
— Невозможно потому что я светлая, или потому что я вам не нравлюсь этом плане? — тихо поинтересовалась Рузанна, когда девочка отошла.
Она сама не ожидала от себя такой выходки, но не могла упустить возможность его раздразнить, поколебав феноменальное самообладание. Попытка удалась: Дамон смотрел на нее в крайнем изумлении.
— Странные у нас сегодня какие-то разговоры, — наконец выдал он, — бросает из одной крайности в другую!
— Это уж точно! — с чувством подтвердила Рузанна, не отводя взгляда от Ингер.
Потерпев неудачу с Сивиллом, девочка занялась Диниэром, заставив его разуться и пройтись в прибое. Эльфенок все еще был худым до такой степени, что его запросто могло унести ветром посильнее, на открытой коже в изобилии проступали свежие шрамы, а небольшое усилие, потребовавшееся для прогулки к воде, утомило настолько, что Сивилл едва не нес его обратно. Но он был живым в полном смысле этого слова, и тихо светился сознанием этого.
