'Духи ночи! Пожалуйста, пусть чудо случится! Я так хочу домой!'
Он не заметил, как соскользнул в сон, и на этот раз видел не замок Маур, а нежную зелень молодого леса у озера Тейме, дожидающийся его валун у звенящего прохладой ручья, где он просиживал часами, делясь с ними своими радостями и горестями, и тропинку к Альвэлинде…
* * *
Сивилл вернулся только под утро, потерянный и измученный, словно это он побывал в застенках. И как-будто мало ему досталось, первым на кого он наткнулся — оказался мастер Фейт. Судя по всему, он так и не ложился больше, с тех пор как Диниэр поднял всех своими криками. К своему удивлению, загодя насупившийся Сивилл выдержал предназначенный ему хмурый взгляд.
— Выпороть бы тебя хорошенько, — сообщил Фейт, потирая висок, — Да рука на убогого не поднимается! Долго думал, прежде чем по улицам ночью одному бродить?
Фейт ушел в больницу, а Сивилл остался стоять, не зная куда себя девать, постепенно переваривая возникшее вдруг непонятное чувство — вроде бы его опять ткнули носом в его никчемность, а ощущение такое, словно тебе невиданную драгоценность подарили. Щеки у него горели как от порядочных оплеух, а по губам бродила растерянная улыбка. Надо же, а он только теперь заметил маячок, который мастер бросил ему вдогонку, пока он себя поедом ел!
Шальное было какое-то чувство, глупое: что все не просто хорошо, а настолько замечательно, что дальше и быть не может! Спать не хотелось. Юноша цапнул из вазочки печенье и вышел через заднюю дверь в сад, стряхнул ветки и листья с гамака, который вот уже несколько дней все забывали снять, и удобно в нем устроился. В голове царила блаженная легкость, и громадная каменная плита вроде могильной — куда-то исчезла с души… Умеет же мастер вот так — словом, взглядом! Даже страшновато становится, но с ним это как полет — ужас и восторг одновременно. И счастье… Вот бы самому так научится!
Там же в гамаке он и проснулся ближе к полудню, по-прежнему улыбаясь. Особенно после того, как обнаружил на себе плед, а на волосах криво нахлобученный венок от Ингер.
Радостное воодушевление не могла испортить даже необходимость снова возиться с эльфом.
— Да не сделаю я с тобой ничего! — с досадой бросил Сивилл, когда эльфенок привычно содрогнулся от его появления, — И не делал! Если ты меня так хорошо помнишь, то и это помнить должен тоже!
Диниэр отвернулся, как всегда, но неожиданно ответил:
— Адамантий на меня одевал ты. И ты меня им отдал, — тихо проговорил он. Как приговорил.
